Святоша - А. Заварелли

Слова пустые, и Скарлетт им не верит. Поэтому я целую ее и трахаю, прижимая к стене душа, пока мы не можем двигаться, а вода не становится холодной.

Мы спотыкаемся о ее кровать в беспорядке полотенец и спутанных конечностей, заваливаясь под одеяла в кучу.

В ее комнате тихо и темно. Здание - дыра, но это - убежище. Здесь пахнет Скарлетт, ее одеяла мягкие, ее кожа прижимается к моей, теплой. Наши ноги сплетены вместе, и Скарлетт прижимается лицом к моей груди под одеялом, прижимаясь ко мне и всем телом. Ее руки неловко свисают по бокам, а зубы стиснуты, поэтому я делаю то, что она не может. Я обхватываю ее руку и прижимаю к себе.

Темнота всепроникающая, и я не могу разглядеть ее лица. Но сердце Скарлетт бьется об меня в тревоге. Она первая нарушает тишину.

— Ты любишь сказки на ночь?

Этот вопрос кажется решающим. Как будто то, что я скажу или сделаю в следующее мгновение, определит ход перемирия, которое мы, кажется, объявили. Ее голос слишком мягок, и это не совпадение, что она спрашивает меня под покровом темноты.

— Я живу ради них, — говорю я ей, и это правильный ответ.

— Я знаю одну хорошую, — предлагает она.

Скарлетт сама не своя. Ее голос другой. Нервный. И она теперь теплая, но все еще не отстраняется.

— Весь во внимании, куколка.

Скарлетт наклоняет голову, пробираясь под мой подбородок и держит ее там, ее губы прижимаются к моему горлу, когда она говорит.

— Давным-давно, — говорит она. — Все сказки начинаются именно так, так что смирись с этим... жила-была девочка по имени Тенли. Весь мир был ее устрицей. Но особенно - Верхний Ист-Сайд Нью-Йорка. В ее королевстве было больше платьев и нарядов, чем большинство девушек могли бы понадеяться иметь. Тенли на самом деле не заботилась об этих вещах, но подыгрывала им ради видимости. Она училась в школе-интернате в Лондоне и изучала разные языки. Лето она проводила в Хэмптоне, а всю зиму путешествовала за границей. Ей были доступны все преимущества, которые только может дать серебряная ложка. Котильоны[9], тайные общества, святая троица Лиги плюща. Она готовилась к ним всю свою жизнь. Для нее уже все было приготовлено. Правила были написаны, доска разработана. Она двигалась в одном направлении, с положенными остановками и значимыми вехами на пути. — Скарлетт делает паузу, и я сжимаю ее. — Тенли было суждено выйти замуж за принца, — продолжает она. — Он был хорошим принцем. Хороший принц, из уважаемой семьи, со всеми драгоценностями и замками, которые можно было купить за деньги. Поначалу Тенли не очень заботилась о нем, но со временем она стала его уважать. Ей было трудно все время притворяться. Днем она практиковалась и репетировала каждое свое слово, а ночью теряла себя в книгах и мечтах о других мирах. Мир, где она могла быть самой собой, и никому не было бы до этого дела. Мама, конечно, говорила ей, что эти мечты неосуществимы, и она должна считать, что ей повезло, что перед ней такая прекрасная жизнь. Так что Тенли сделала то, что ей сказали. Она влилась в коллектив и выступала. Она двигалась по доске и превзошла все ожидания, возложенные на нее. Но этого было недостаточно. Этого никогда не было достаточно.

Волосы Скарлетт падают на меня, щекоча, но я не двигаюсь. Я даже не дышу, пока она шепчет свои признания в темноте. Единственным способом, на который она способна. Ее голос отдаляется, когда Скарлетт говорит о том, как ее воспитывали, и она слишком увлечена моментом, чтобы понять, что я вообще сейчас здесь.