Путь к сердцу мужчины - Кира Муромцева

Ожидаемо, что палатка нам осталась одна на двоих. Я старалась делать вид, что меня это несколько не смущает. Я же взрослая девочка, мудрёная жизненным опытом, однако трусила все равно знатно. И дело даже не в том, что наши с Гошей отношения перейдут в другую плоскость, а в страхе сделать что-то не то, опять разочаровать его и вывести из себя.

Я не была идеалом. Ни внешне, ни внутренне. И мысль, что рядом он не по своему желанию, что я вынудила его, заставила, добила, так сказать, разрывала мой мозг похлеще ядерной бомбы.

— Ты опять сопишь, — хмыкнул Гоша, а я повернулась к нему лицом, чтобы увидеть его глаза. Мне казалось он давно спит.

Его рука легла мне на талию, притягивая ближе. Хотя куда еще ближе, если палатка была рассчитана на двоих, тесно знающих друг друга, человек.

— Зачем ты меня поцеловал?

— Что? — брови Серова взлетели вверх, выражая всю степень удивления моим вопросом. — Валя, зачем люди целую друг друга?

— Но мы то не люди, — фыркнула я, но тут же поспешила исправить сморозившую глупость: — То есть….Я хотела сказать…Из жалости, да? Ты поцеловал меня из жалости?

— Валя, — захохотал мужчина и убрав руку с талии, повернулся на спину. Холодок одиночества тут же поспешил пробежать по спине. — Ты вроде бы умная, но такая дура.

Я в праведном своем возмущении ударила кулачком Гошу в плечо. За что и была поймана, в считанные секунды оказавшись под тяжестью его тела.

— Ни одно на свете чувство, кроме желания, не заставит мужчину целовать женщину. Какая бы эта, женщина не была настойчивая и настырная, — ухмыльнулся Георгий, а затем поцеловал. Так словно никогда и ни одну женщину в своей жизни не целовал. Страстно, горячо, терзая своими губами мои губы.

— Святые ёжики, — голос бравого командира разлетелся по всей поляне. И я, оглушенная эйфорией, сначала даже не поняла, что произошло. А потом вход в палатку открылся, Гоша слетел с меня, а между нами вклинилось огромное тело товарища, гада такого, майора. Дышать стало тяжело. Без того маленькая палатка, казалось, порвется по швам. Гоша и я оказались по разные стороны баррикад.

— Я у вас переночую, — не спрашивая, а поставив перед фактом, произнес Артём. — Там змея, а я змей ужасно боюсь. Вот жена у меня, огонь женщина. Она и коня на скаку остановит и тещу заставит домой уехать.

— Ты ничего лучше не мог придумать? Почему именно к нам? — пыхтел недовольством Серов.

— Нет, ну как ты представляешь себе это? Командир и боится каких-то змей. Что про меня подчиненные подумают?

- А то, что ты орал на всю поляну тебя не смущает? — парировал Гоша.

— Ни сколько, — Завьялов повернулся на бок, лицом ко мне и хитро подмигнул. — Вон видишь Валентиночка Сергеевна не против.

Валентиночка Сергеевна была против, еще как против, но судя по виду майора, его отсюда и калачом не выманишь. Пришлось смириться с неизбежным. Кидать тоскливые взгляды на Гошу и терпеть невыносимый храп, которым, спустя каких-то десять минут, осчастливил нас Артём Михайлович.

— Почему ты говоришь его жена не приехала? — приподнялась я на локтях, чтобы видеть лицо Серова.

— К маме уехала, — вздохнул мужчина, разглядывая потолок нашей палатки. Ночка нас жала незабываемая.

***

В Гошину квартиру мы вернулись вечером следующего дня злые, голодные и не выспавшиеся. Завьялов же наоборот рассыпал флюиды благодушия и прекрасного настроения. Еще бы, он то, в отличие от нас, выспался. Нам же всю ночь пришлось слушать его трели. Можно было, конечно, выйти из палатки, оставив ею в полное распоряжение товарища майора, но, во-первых, на улице знатно похолодало, а костер перед тем как уходить, мужики затушили, а во-вторых никто из нас не горел желанием сидеть на обдуваемой всеми ветрами полянке. Поэтому пришлось выбрать меньшее из зол.

В квартире все так же царил хаос и кошмарно воняло сыростью. Такими темпами совсем скоро по стенам пойдет грибок, который вывести будет очень сложно.