Враг женщин - Решад Гюнтекин (2009)

Ах, Хомонголос, ты опять стал жертвой собственного бессердечия. Если бы ты не предпочел бездушные спортивные соревнования ожидающей тебя с нетерпением и дрожью в сердце Саре, все могло бы быть иначе! Да, твоя гордость была бы немного уязвлена. Но ты не расстался бы с жизнью под ласковыми лучами солнца в этот погожий осенний день…

Глава шестнадцатая

От Хомонголоса к умершему другу

В эту ночь очень жарко… Я никак не мог заснуть. Я закинул раскладушку себе на спину и вышел из палатки. В пяти минутах ходьбы от лагеря есть маленький пригорок. Я говорю «пригорок», но, например, летя на самолете, ты его даже не заметишь. Это площадка, окруженная со всех сторон зарослями орешника. Земля там покрыта чахлой желтой травой, сухими колючками, маленькими камнями. Днем это место напоминает свалку. Но в свете месяца все преображается. Лунный свет может отмыть, отбелить любую грязь, любое пятно, любое безобразие. Под его очищающим воздействием даже болото становится чистым и прозрачным, как небосвод. Посох пастуха превращается в отблесках лунного света в украшенный золотом и серебром драгоценный царский скипетр. Он, этот свет, ложится на плечи грязной дурнушки, спящей в углу хижины, и у ее головы тотчас появляется нимб, точно как у иконы Девы Марии в роскошной церкви.

И не только физические недостатки устраняет месяц. Он властен и над людскими сердцами, которые также под его взглядом, кажется, становятся чище.

Лунный свет растапливает ненависть, вражду, жадность, дурные мысли и излечивает падшие души, хотя бы на время украшая их высокими чувствами.

Но, оставив все эти пустяки, перейдем к основному. В ту ночь месяц висел в небе как раз над этим пригорком. Источник света, в котором купалась лужайка, окруженная темным обручем орешника, вода которого — лунные лучи — переливаясь, текла по его поверхности.

Я поставил раскладушку и лег на спину. На небе устраивалось какое-то празднество. В разные стороны разлетались фейерверки метеоров. Звезды сияли ярко, как светильники на балу.

Подложив руки под голову, я пролежал так не знаю сколько времени. Я смотрел настоящий кинофильм. Там все оказалось перепутано — сцены, декорации, лица, события. Как будто бы кинолента порвалась и была наспех склеена в нескольких местах, оставив пробелы и дыры. События перескакивали с одного на другое. То становилось светло, то темно. Было два главных героя в этом фильме: ты и я. Моя комическая и сумасбродная рожа, и твое красивое лицо, Недждет.

И вот фильм закончился. Снова жара… Никак не могу заснуть… Нужно найти себе какое-то занятие… Я долго думал. И не нашел ничего лучшего, как написать тебе письмо. В этом, я чувствую, есть необходимость.

Я долго-долго подсчитывал. Ровно семь лет, шесть месяцев и двадцать один день как мы друг от друга не получали известий.

Как ты живешь, Недждет? Это я спросил потому, что так положено спрашивать в письмах. Я ведь знаю, что у тебя нет недостатка ни в чем, никакой тоски и печали. Потому что ты спишь в могиле сладким сном. Этого сна тебе хватит навсегда. Ты счастливец навечно.

Кое-кто, какие-то глупцы хотели лишить тебя этого счастья. Но, по милости судьбы, в тот самый момент с тобой рядом оказался твой друг Хомонголос. Меня многие проклинали за то, что я помешал твоей невесте увидеться с тобой в тот самый день, когда ты находился уже при смерти, называли меня бессердечным, жестоким.

И ты тоже тогда подумал так. Умирая, ты, плача, просил меня, целуя мне руки: «Дай мне увидеть еще хоть раз Ремиде!»

И даже после смерти ты как будто все еще продолжал плакать. Когда я в последний раз поцеловал твои глаза, они были мокрыми от слез. Я еще чувствую на своих губах их горький привкус.