Время любви - Деметра Фрост

Я без каких-либо пререканий слушаюсь. И с прямой спиной складываю на коленях руки в позе девочки-отличницы.

Олег хмурым взглядом обводит меня сверху до низу, но чем-то, кажется, остается недоволен. Однако ничего не говорит и вместо какого-либо комментария молча протягивает по столу большой бумажный конверт темно-желтого цвета.

— Что это? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Посмотри. И, пожалуйста, не торопись с выводами. Я все расскажу.

Почему-то дотрагиваться до пакета немного боязно. А все потому, что в таких пакетах обычно передают документы и официальные письма. И далеко не всегда приятного содержания.

Но я ошибаюсь. Решившись все-таки взять и открыть конверт, я выуживаю оттуда пухлую такую стопку фотографий — как большого формата, так и поменьше. Судя по цвету, качеству бумаги и краям, некоторые довольно старые, не меньше 30-летней давности. Некоторые — распечатанные уже на современном принтере. Но самая первая фотография, на которой я концентрирую свое внимание, заставляет меня тут же задержать дыхание и пораженно вытаращить глаза.

Без труда узнав людей на снимке, я чувствую, как сердце одновременно пронзает и щемящая нежность, и болезненный укол. Удивительно красивая пара, парень и девушка — молодые, полные сил и широко улыбающиеся — смотрят друг на друга, а не в объектив, и даже от бездушной глянцевой бумаги веет невероятной энергией и атмосферой любви.

Это мои родители — Софья и Сергей Карповы. Мои погибшие в самом расцвете сил и молодости мама и папа, такие любимые и невозможно прекрасные.

Мне невероятно сложно отвести от них взгляд. К сожалению, у меня не так уж и много их фотографий, особенно таких — сделанных явно задолго до моего рождения. На маме — темное школьное платье с белым фартуком, а ее волосы высоко зачесаны наверх в старомодной укладке. На отце — брюки и легкомысленно распахнутый пиджак. Одна рука — на мамином плече, вторая — в кармане. А волосы у папы непривычно длинные и вьющиеся, делающие его похожим на хулигана, а не на выпускника.

С трудом переведя глаза на фон, я вижу типичную школьную линейку — толпа разновозрастных школьников, с бантами, шариками и цветами. И длинную растяжку с надписью: “В добрый путь!”

Дрожащими пальцами я поднимаю фотографию вверх и смотрю на следующую. И снова оказываюсь очарованной, потому что без какого-либо труда выхватываю родителей из ровного ряда выпускников — мама с папой и тут вместе, трогательно обнимающиеся и явно наслаждающиеся не только праздником, но и присутствием друг друга в их жизни.

Я равнодушно проглядываю остальные лица — для меня совершенно обычные и одинаковые. Но в какой-то миг “спотыкаюсь” об одно лицо — неуловимо знакомое и близкое.

Поднимаю еще несколько снимков. И еще. И на каждом из них неожиданным образом вижу подле своих родителей это лицо.

Узнавание и понимание приходит не сразу. Но, оформившись, бьет тяжеленной дубинкой по голове.

Я поднимаю голову и смотрю прямо на Олега. Тот тоже глядит на меня — внимательно, пытливо и выжидающе. Опускаю глаза вниз, к снимку. И снова поднимаю вверх.

Это он, Олег. Тоже молодой, как и мои мама с папой. Высокий, невероятно худой, даже тощий, с длинными, как у хиппи, волосами и широкой, совершенно незнакомой самоуверенной улыбкой.

Совершенно другой человек.

Но я почему-то понимаю — это он. Определенно он. И ведь возраст даже подходит идеально — сейчас моим родителям тоже было бы по 44 года, если бы… если бы не авария семь лет назад.

Но вслух озвучивать свою догадку я отчего-то боюсь. Ведь я могу и ошибаться! Этот молодой человек на фото, подле моих родителей, искренне веселящийся вместе с ними и даже вальяжно обнимающий то маму, то папу, может быть, например, близким родственником Олега или просто, по какой-то нелепой случайности, оказаться одного с Должанским типажом.

Мне приходится глубоко вздохнуть и на секунду прикрыть глаза, чтобы успокоиться и взять себя в руки.