Малышка - Яна Сокол

Но, даже достигнув пика, Сава не останавливается. Дав мне перевести дыхание, он опять крадет его новым поцелуем. И подмяв меня под себя, снова и снова возносит меня на небеса. Сколько длится наша ночь? Так много и так мало.

«Я люблю тебя».

«Я никого так никогда не любил».

«С ума чуть не сошел, пока искал тебя».

«А когда увидел, как ты падаешь, я думал, что умру там, рядом с тобой».

«Поверь же мне, Малышка».

«Я весь только твой».

«Мне нужна только ты».

«Только ты, моя Малышка».

«Только ты».

Глава 43

Сава

Не знал, что можно проснуться настолько счастливым, с широкой улыбкой на все лицо. Но это так.

Еще не открыв глаза, ощущать ее ладошку у себя на груди, чувствовать ее аромат, тепло ее тела.

Черт возьми, это самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. Ну, кроме того, что я встретил Киру.

Спасибо тебе, Господи, за нее.

Сегодня ночью я раскрыл ей свои чувства, ничего себе не оставил. Не смог.

Уверен, она ни слову не поверила. Моя упрямая Малышка.

Желание спрятать ее от всего мира стало еще больше.

Наблюдаю за тем, как спит моя девочка. Ее ресницы дрожат. Малышке снится сон.

— Ты даже не осознаешь, насколько ты умная, смелая, добрая и безумно красивая, — шепчу я ей, убирая с ее лица волосы. — Одним своим взглядом покорила меня и превратила в полного глупца.

— Ну, предположим, что ты и до меня был не шибко умным, — сонным голосом отвечает Малышка, — но просыпаться, слыша такие прекрасные слова, очень приятно.

— Готов вечно тебе их говорить, только бы ты вот так же мне улыбалась, — не лукавлю я.

Наклонившись, целую ее прямо в смеющиеся губы.

— Я тебя люблю, — шепчу я между поцелуями, — Очень-преочень сильно.

Шутки заканчиваются, страсть набирает обороты. Не могу ею насытиться. Мне кажется или ее грудь стала чуть больше и чувствительнее?

— Ты такая мягкая, — вырывается из меня, — как зефирка.

— О, спасибо, что обозвал меня толстой, — напрягается подо мной Кира, — и таким изысканным способом.

— Разве? Ты себя в зеркало видела? — спрашиваю, накрывая ее грудь ладонью, отчего она выгибается мне навстречу. — Ты похудела. Такое чувство, будто тебя голодом морили. Тощая, как ходячий скелет.

— Вот уж спасибо, — шепчет прерывисто Малышка, — но, думаю, тебе пора умолкнуть, если не хочешь меня обидеть.

— Очень миленький скелетик, — целую ее. — Я имел в виду, что ты стала нежнее, что ли, — не знаю, как ей описать свои чувства, — как маленькое и очень мягкое облачко.

— Можно я все-таки потом подумаю, обижаться мне или нет, — шепчет Кира, запуская свои пальчики в мою шевелюру, — а сейчас заткнись и поцелуй меня.

Малышка однозначно стала очень чувствительной.

Если раньше она горела, то сейчас просто полыхала. Это потому, что она соскучилась так же, как и я? Да какая, к черту, разница!

Переворачиваю нас, подминая ее под себя.

— Откройся мне, — приказываю, толкая ее ногу своим коленом, показывая, чего именно я хочу.

Запрокидываю ее ножку себе на предплечье, потираясь членом о ее клитор. Разрываю поцелуй и нахожу ее опьяненный страстью взгляд. Боже, как она смотрит. Я могу наблюдать горящую в ее глазах страсть вечность.

Не отрывая от нее глаз, медленно заполняю ее собой. У нас обоих перехватывает дыхание.

Я дрожу оттого, что пытаюсь сдержаться. Мне этого мало.

Хочу ее всю, не просто прикасаться, а вобрать в себя, чтобы мы никогда больше не смогли разъединиться.

— Отпусти себя, — шепчет Кира, — не понимая, что я едва сдерживаюсь, чтобы не взять ее, как животное, до потери пульса. Я на грани. А она, глупая, шепчет: — Я хочу этого.

Ее ноготки скользят по моим ягодицам, и это становится последней каплей.

Сжимаю ее сильнее. Беру ее на грани боли и наслаждения.

Выплёскиваю весь свой страх за нее, за себя.