Выхожу из землянки с рюкзаками, но, вопреки своим словам, не отдаю ей ничего. Проигнорировав ее протянутые руки, шагаю мимо нее в лес.

— Мы не к машине? — догоняет меня ее голос.

— Мы идем туда, куда направлялись, — бросаю за спину и слышу, как она замирает, но не останавливаюсь.

— Кира, волки, — напоминаю я и слышу, как она снова начинает движение.

Идем дальше в тишине.

Хочу увидеть лицо Малышки, когда она увидит дом, поэтому резко оборачиваюсь.

Кира идет, опустив голову и глядя себе под ноги, но вот она поднимает взгляд и застывает с открытым ртом.

Да, именно это я и хотел увидеть. Этот дом принадлежит одному отставному полковнику. Мне довелось с ним познакомиться на похоронах его сына, тот был убит во время одного секретного задания. Я не был знаком с ними обоими, но не смог не остановиться и не принести соболезнования. Спустя несколько дней он мне позвонил. Мы встретились, разговорились, подружились.

Для меня до сих пор остается тайной, почему он тогда связался со мной. Но теплые отношения мы с ним сохраняем до сих пор.

Дом Игорь построил из прихоти, как он говорит. Но по мне такое просто так не строят.

— Наверное, не толкни меня судьба и не стань я военным, стал бы строителем, — смеялся Мартынов, когда я точно с таким же выражением лица наблюдал за тем, что стояло посреди непроходимой чащи. Домом это назвать тогда язык не поворачивался.

Прямо на склоне, у подножия горы, между двумя громадными валунами, которые служили ему стенами, был построен дом. Точнее, он просто был вписан между ними. Из-за того, что построен он был из таких же валунов, но поменьше, его практически невозможно было обнаружить, если не знать, где искать. А сверху из-за травяной крыши казалось, что местность вообще не тронута людьми. Вся эта территория принадлежала Мартынову, и он охранял эту гору и лес, как заповедник.

— Люди глупы и алчны, — говорил он, печально наблюдая за огнем, — уничтожают все вокруг себя, думая, что смогут построить лучше. Но все, что они могут, — это разрушать. К счастью, или к несчастью, мы не все такие.

— Что это? — шокированный голос Киры заставляет отбросить воспоминания и снова к ней обернуться.

— Это наш конечный пункт, — сообщаю я. — Пойдем, рассмотришь все поближе, — усмехаюсь я на то, как она, не глядя под ноги, спотыкается. Успеваю ее поймать до того, как Малышка упадет.

— Осторожно, здесь крутой склон, — предупреждаю я ее.

Она не спешит освободиться, чем я и пользуюсь, прижимая ее к себе.

Мое тело слишком остро на нее реагирует. Несколько невинных касаний — и я уже готов на стенку лезть от желания ее поцеловать.

Пытаюсь отвлечься созерцанием родных мест.

Как же давно я здесь не был. Знаю, что, будь Игорь дома, встретил бы нас еще у сторожки, где я чуть не довел до истерики Малышку. Но его нет, и это значит, что он уехал по «делам», как он объясняет свое отсутствие.

Я прекрасно понимаю, что он не на рыбалку ездит, но не расспрашиваю его ни о чем. Сам расскажет, если захочет.

Дом не запирается, так что вхожу спокойно и открываю шторы, чтобы впустить немного света.

Малышка стоит у порога, рассматривая стены и купол. Здесь два уровня: на первом этаже гостиная и кухня, на втором две спальни.

Это, на мой взгляд, просто идеальное место, чтобы скрыться от лишних глаз, если появилась необходимость.

— Господи, какая красота, — шепчет Кира себе под нос. Кажется, даже не понимая этого.

— Как быстро меняется реакция человека на одни и те же условия, если немного облагородить вид, — делаю я замечание. Она резко оборачивается ко мне, не понимая, к чему это я. — Здесь все то же, что и в сторожке, — поясняю я, — нет воды, света и интернета, и все те же два на два, но этим местом ты восхищаешься, а от того убегала в истерике, — усмехаюсь.