Лазарус - Джессика Гаджиала

Вспоминая идеальное гребаное лицо Бетани, покрытое синяками и опухшее. Вспоминая ее налитый кровью глаз. Вспоминая следы на ее горле и боль, которую, я знал, она там чувствовала. Вспоминая ее боль.

Вспоминая страх, который он вселил в нее.

Что он почти забрал ее у меня.

Ярость была горячей штукой, разливающейся по моим венам и органам, пока я не вспотел, несмотря на холодную погоду, когда ворвался внутрь.

Удара по затылку было достаточно, чтобы заставить меня согнуться пополам с проклятием, мое зрение затуманилось на одно мучительное мгновение, прежде чем я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть кулак, прежде чем он нанес мне удар в висок, от которого я бы вырубился.

Санни, в отличие от своего отца и брата, был крупным парнем. У него было типичное телосложение крысы из спортзала, сплошные плечи и грудь с запущенными ногами, что придавало ему треугольную форму, которая вызывала смех у любого, кто хоть что-то знал о борьбе. И для меня, знающего об этом почти все, это было чертовски истерично.

Он никак не мог одолеть меня, даже несмотря на то, что у него было на тридцать фунтов больше мышц, чем у меня.

Он был очень тяжелым, и его легко было сбить с ног.

И, как это всегда бывает в драке, если ты был показушником, ты, черт возьми, проиграл.

Я низко пригнулся и нанес удар в область его живота, нанеся болезненный удар в селезенку, который отбросил его на шаг назад. Но он не зашипел и не выругался от боли. Его тронуло само воздействие, а не агония, которую он должен был испытывать.

Когда мой следующий хук попал ему в челюсть и отправил его в полет, а от него по-прежнему ничего не было слышно — ни проклятий, ни колебаний, когда он снова двинулся вверх, мой взгляд на мгновение скользнул к Эдисону и Пагану, все мы точно знали, что происходит в этот момент.

Санни Эндрюс был одним из тех уродов, которые не чувствовали боли.

Неудивительно, что он занимался именно этим, причинял ее.

Он понятия не имел, на что это похоже.

Сказать, что из-за этого маленького факта драка стала безобразной, было бы грубым преуменьшением.

К тому времени, когда он, наконец, потерял сознание, весь пол его маленькой комнаты был залит кровью, практически до последней капли, единственный сильный удар, который он нанес мне, заставил мой нос на короткое время кровоточить, но не на долго.

Мои руки, настолько привыкшие к борьбе, настолько привыкшие к повреждениям, что теперь было трудно даже повредить кожу на костяшках, на самом деле чертовски болели, когда я смотрел вниз на скрюченное, бессознательное тело Санни Эндрюс.

Я проворачивал кисти и сжимал их, убеждаясь, что ничего не сломал, когда мы все вышли, молча забрались в машину и повернули к дому, Эдисон за рулем, потому что я только что инстинктивно подошел к пассажирской двери, не доверяя себе за рулем.

— Знаешь, сколько этот ублюдок мог бы заработать на ринге? — Паган нарушил молчание, качая головой и закуривая очередную сигарету, признавая, что этот идиот мог бы заработать столько же денег, если бы не использовал их во зло.

Поздно утром следующего дня стало известно, что Рейну позвонили.

Санни Эндрюс не пережил эту ночь.

К тому времени, когда прибыли парамедики, вызванные его отцом, он по глупости попытался вправить себе ребра и проколол легкое, которое наполнилось кровью, и он захлебнулся ей.

Это не был болезненный конец для такого злобного ублюдка, так как он этого не почувствовал.

Но это было уместно.

Я не был человеком, который забирал жизни.

Но только в этот раз я был более чем согласен с этим.

Глава 16

Бетани

Он ничего не сказал, глядя на меня сверху вниз.

В течение долгой минуты все в нем было нечитаемым.