Лазарус - Джессика Гаджиала

Это была небольшая квартира, хотя и больше его во всех отношениях. У меня была полностью оборудованная кухня, отделенная от жилого пространства старым, несколько уродливым островком. Я придвинула к нему табуретки, не видя необходимости в обеденном столе, поскольку у меня никогда не было компании. Мое жилое пространство было выкрашено в ярко-белый цвет, когда я переехала, и я, как правило, была слишком занята, чтобы даже думать о его замене, но у меня было хорошое, почти новое кресло, которое я спасла от мусорки в доме моих родителей, когда мой отец решил, что все, к чему когда-либо прикасалась моя мать, нужно выбросить. Оно было широким, темно-коричневым и из самой мягкой старой кожи.

Оно стояло у края дивана, спинкой ко мне, загораживая мне вид на то, что привлекло его внимание.

Но ненадолго.

Потому что потом он повернулся, и я почувствовала, как мое сердце сжалось в груди, странное, но достаточно сильное ощущение, чтобы я подняла руку и надавила туда, как будто могла ослабить давление.

В его широкой, поврежденной ладони был оранжевый пузырек с таблетками, который я нашла среди диванных подушек, когда упала на них.

Он встряхнул бутылку, но там ничего не было.

Его глаза встретились с моими, и я не нашла в них того, чего ожидала — обвинения или разочарования. Вместо этого я увидела понимание.

Но я не приняла его.

Когда я его нашла, он был пуст.

— Нет, — моя голова почти яростно тряслась из стороны в сторону, когда он снова придвинулся ко мне, коснулся моей щеки и приподнял ее, ища, я была уверена, признаки того, что я лгу. — Я этого не делала, Лазарус, — сказала я твердым голосом.

Я поняла, что это имело значение.

Важно, что он знал, что, хотя я была избита и, очевидно, проходила через какое-то дерьмо, я не оступилась. Я не использовала это как оправдание. Его работа со мной не была напрасной.

Он кивнул на это, бросая пузырек таблеток на маленький столик у моей двери. — Я вижу это, — согласился он, — я горжусь тобой, Бетани. Если и есть оправдание для наркомана, чтобы оступиться, так это то, что какие-то придурки разбили ему лицо.

Я с трудом сглотнула, не понимая, как много его слова могут значить для меня. — Я не хотела разочаровывать…

— Остановись, — его голос прервал меня, добрый, но твердый, не терпящий возражений, — даже если бы ты использовала их, милая, ты бы, блядь, не разочаровала меня. Хочу ли я, чтобы ты оступилась? Нет, конечно, нет. Пойму ли я, если ты это сделаешь? Конечно. У тебя здесь есть какие-нибудь другие таблетки, от которых ты хочешь, чтобы я избавился?

Мои глаза закрылись, когда я сделала еще один глубокий вдох. Конечно, он был из тех парней, которые подумали бы об этом, даже несмотря на то, что я стояла тут разбитая, и он должен был быть, по крайней мере, немного зол на меня за то, что я заставила его волноваться.

— Нет, — сказала я, качая головой, — у меня никогда не было такого большого запаса, чтобы можно было спрятать.

— Хорошо, — сказал он, его рука скользнула вниз по моей шее, плечу, вниз по руке, и, схватив меня за руку, потянул меня в мою собственную квартиру, пока он не опустился на диван. На самом деле у меня не было другого выбора, и я тоже села. — Поговори со мной.

— Это не твоя проблема, — настаивала я, — это моя проблема.

— И поскольку я тот, кому действительно чертовски нравится быть внутри тебя, быть рядом с тобой и спать с тобой в моей постели, твои проблемы — это мои проблемы. Это не сложная концепция, — добавил он с легкой ухмылкой, которая немного смягчила его слова. — Кто были те парни в БМВ?

Я даже не потрудилась спросить, откуда он знает о БМВ.