Сарин слушает меня внимательно, и броня падает. Меня прорывает и я рассказываю ей обо всем, что меня тревожит. Каждый свой страх. Неприязнь Сережи. Боязнь за здоровье малыша. Беспокойство за маму, которая и так многих потеряла. Любовь к своей прошлой жизни. Одна мысль сменяет другую, их так много, что сложно угнаться.

— Мы придумаем, что-нибудь.

С впечатляющей грациозностью Сарин извлекает из сумочки платок и слезы мои вытирает. Утешает меня непривычно ласковыми словами, от которых мне лишь сильнее хочется плакать.

К нам подходит официант и я Хад заказывает для меня кофе без кофеина и самое большое и жирное пирожное, специально уточнив калорийность. После чего заставляет съесть его полностью.

Такой раздрай на душе, что я кажусь себе несмышленым ребенком.

— Моя первая обложка была благодаря тебе? — спрашиваю отчего-то, перед тем, как последний кусочек в рот отправить.

Сарин едва ли не давится водой, которую пьет в этот момент.

— Сафия, ты не борщи. Твоя фантазия переигрывает. Не заставляй меня волноваться за тебя сверх меры. Если ты забыла, я именно на обложке тебя и увидела впервые. Узнала по его глазам. Самые красивые в мире глаза. Бездонные и грустные. Такие только у твоего папы были. Не спорю, мне хотелось помочь тебе, но только лишь в том, чтоб никто не обидел. В остальном ты сама всего добилась.

Когда Сарин пришла ко мне на съемку, я о ней знала только то, что она самый талантливый, циничный и жесткий редактор, способный закружить карьеру любого из мира моды. И пустить её под откос тоже может. О том, что она была невестой моего папы, я узнала позднее. Она сама мне рассказала.

Перед свадьбой мои родители были знакомы ровно два месяца. Вскоре мама забеременела. Когда шел пятый месяц, папу убили.

Я знаю, что мама себя винит в нашей с братом болезненности. За то, что не справилась. Попала в больницу и родила гораздо раньше срока. К тому же патологию диагностировали не сразу. В общем, одно за другим и вышло как вышло. Сейчас не о том. Мама о папе мало что знала. Он не любил рассказывать о своей жизни до встречи с ней. И только Сарин меня просветила.

Они были с детства знакомы. Росли в одной среде. Обе семьи были готовы и одобряли их союз ровно до того момента, пока папа не пошел против всех. Одно из расследований, в котором он участвовал, повредило репутации семьи Сарин, да и его собственной. Но это его не остановило. Как она говорит, папа был очень принципиальный. Информация о махинациях стала достоянием общественности, и на него началась охота. Мои бабушка и дедушка отреклись от сына. Родители Сарин и вовсе его возненавидели. Запретили дочери продолжать общение с женихом, быстро достойную замену нашли.

Она утверждает, что сопротивлялась воле родителей несколько месяцев. До тех пор, пока папа после покушения не решил перебраться в Россию. Она не смогла. Побоялась. Привязанность ко всему родному дала о себе знать. Неопределенность. Страх за будущее.

Папа уехал, а она осталась в их родной стране. Но ненадолго. Узнав, что папу убили, она не смогла их простить. Сбежала перед самой свадьбой, и уехала из страны.

Если бы не она, я так бы и не узнала, почему бабушка с дедушкой не захотели с нами общаться. За столько лет я никогда их не видела. Год назад кто-то от их лица с Филом связался, но уже я решила, что не нуждаюсь в их обществе.

Это ещё один плюс статуса — ты сам решаешь, кого впускать в свой круг общения.

Следующие сорок минут мы с ней обсуждаем выпуск журнала и моё интервью. Хочется чего-то особенного, но этого трудно добиться, когда их были сотни, а ты не любишь лишнего о себе говорить.

— Институт цвета Pantone назовет в честь тебя новый оттенок. Я склоняюсь к красному или синему. Как ты считаешь? Ещё нужно выбрать бренды, флагманским для которых он станет. Есть варианты? — Сарин задает вопросы, не отрывая взгляда от телефона.

Чувствую себя рыбой, которую кипятком поливают.