Жена самурая - Виктория Богачева

— Нет, — глухо сказал он, смотря на развернутую карту. — Передайте, что мы отобьемся.

— Но, господин… — начал было один из его советников — Сатоки, но осекся, повиновавшись взмаху руки.

Ёрико промолчала, неодобрительно поджав губы и скрестив руки на груди.

Фухито и без их возражений понимал, что не добьется ничего своей ложью. Но признаться Хиаши-саме в том, что они проигрывают клану Ода, он не мог. И не хотел. И собирался отдать свою жизнь, но не допустить, чтобы враги прорвались сквозь них.

— Хиаши-сама может не беспокоиться. Мы не подпустим Ода к поместью, — сказал он уверенно.

Битвы с Ода уже давно шли на землях клана Фудзивара. И каждый новый день они теснили отряд Фухито все сильнее и сильнее. Вчерашним утром им удалось укрепиться на небольшой возвышенности, которая оставалась едва ли не единственным препятствием на пути к полноценному вторжению в земли Фудзивара.

И Фухито не собирался отступать. Он или умрет, или не сдвинется с места.

Когда посланник вышел из походной палатки, а с улицы донеслось ржание его коня, Ёрико решилась заговорить.

— Я знаю, — предвосхитил ее Фухито, уловив краем взгляда движение жены. — Но мы можем тут задержаться. Слева и справа лес, возвращаться и обходить нас Ода не станут, я уверен. Возвышенность под силу удержать и небольшому отряду. А у нас есть несколько десятков.

«Измученных продолжительными, непрерывными боями, в которых был ранен каждый второй», — могла бы возразить ему Ёрико, но она промолчала.

— Идемте, — Фухито откинул полог палатки, — присоединимся к остальным.

По его приказу воины собирали в кучи сухую, пожухлую траву и тонкие ветки, поливали их смолой и разбрасывали по земле. Фухито планировал поджечь это заграждение при очередном нападении Ода. Если бы у них было время, он непременно велел бы вырыть неглубокий ров и начинить его острыми кольями.

Но передышки ждать не приходилось.

Свой лагерь они разбили в лесу, и сейчас высокие стволы деревьев заслоняли пасмурное, серое небо. Вокруг палаток даже днем царил полумрак, и густая зеленая поросль почти не пропускала к ним солнечный свет. Впрочем, в последнее время солнце показывалось совсем нечасто, и над их головами нависали тяжелые дождевые облака.

В лагере работали молча и сосредоточенно; уставшим воинам было не до пустой болтовни. Потому Фухито и ненавидел затяжные противостояния: они угнетали войско, подрывали его дух.

— Смола скоро выйдет, господин, — окликнул его один из солдат, когда он проносил мимо охапку сухой травы.

— Сколько осталось?

— Меньше полведра.

Того, что они уже успели просмолить и разбросать по возвышенности, им надолго не хватит. Будет гораздо больше едкого дыма, чем открытого огня, но и это может сыграть им на руку.

Если только им повезет, и ветер будет к ним благосклонен.

— Используйте все до последней капли, — велел Фухито и зашагал из лагеря на открытую местность.

С возвышенности путь, проделанный его войском при отступлении, лежал как на ладони. Вдалеке он различал вражеские знамена, видел сизоватый клубящийся дымок — Ода не больно скрывали свое расположение, ведь им было неоткуда ждать нападения. Нечего опасаться.

— Фухито.

Он замер, услышав голос жены. Он знал, о чем она собиралась просить.

Ёрико стояла позади него, держа в руках ветки, и ветер трепал ее волосы, выбившиеся из двух аккуратных пучков. На ее левой щеке змеилась царапина, а повязки на пальцах правой руки скрывали полученное от сорвавшейся тетивы ранение.

Среди остальных воинов Ёрико пострадала меньше всего — Фухито ее берег.

— Отпусти меня, — она обошла его и требовательно заглянула в глаза. — Ты же видишь, что иного не остается.