Жена самурая - Виктория Богачева

— В поместье нет ни дедушки, ни дяди. Меня некому искать, — бесхитростно отозвалась Хоши, и Такеши вскинул брови в немом изумлении. Он приучил себя ничему не удивляться, но наивность девочки ошеломляла его всякий раз. Попроси он — и она принесет ему ключи от подземелья? Такеши был уверен, что да.

В клане Тайра не просто не уделяли должного внимания ее обучению и воспитанию; похоже, за все неполные девять лет с ней толком и не говорили. Раз девочка начисто лишена понимания того, кто есть враг, и какие вещи можно обсуждать с представителем клана, с которым воюет ее.

Такеши тяжело поднялся с земли и поморщился. Собственное тело ныне казалось ему чужим. Неповоротливо-грузным. Он пробыл в неподвижном оцепенении непозволительно долго. Недели, месяцы…

— Какой сейчас месяц? — он посмотрел на Хоши, которая, в свою очередь, пытливо разглядывала его.

— Цукимидзуки*.

«Уже началась осень».

— Такеши-сама, — голос Хоши был тих и нерешителен.

Она смотрела на него, склонив голову набок, так, чтобы волосы закрывали обезображенную половину ее лица.

— Наоми Минамото приходится вам женой?

— Почему ты спрашиваешь? — насторожившись, он подошел к прутьям решетки и прижался к ним почти вплотную, едва ли не нависая над девочкой.

Она отшатнулась испуганно к стене и отвернула лицо.

— Я слышала разговоры слуг, — невнятно пробормотала Хоши. — Наоми-сан носит дитя.

Уже в который раз Такеши показалось, что его ударили по голове. Он пошатнулся! Он, человек, который бегал по бамбуковым палкам, перекинутым с крыши на крышу, с завязанными глазами! Он пошатнулся и стиснул в кулаке единственной руки железный прут. Второй, отсеченной, он стиснул невидимый воздух в невидимых пальцах.

Только когда он услышал испуганный вопрос Хоши, понял, что застонал вслух.

— Все в порядке, — выдавил он сквозь плотно стиснутые зубы.

Казалось, ему отрубили вторую руку — столь мучительным было появившееся чувство. Столь мучительным и столь знакомым. Последний раз так было, когда он узнал о предательстве старшего брата и убийстве матери и сестер.

Наоми теперь что одинокий воин на равнине. Открытая и очень заманчивая цель.

«Я надеюсь, ты знал, на что шел, отец. Знал, на что шел».

Его жена носит наследника клана. Теперь ее желает заполучить любой, кто хоть немного втянут в развернувшуюся войну. Она — ключ к Минамото, она — рычаг давления, она — надежда.

У него будет ребенок.

Ребенок, которому перейдет его фамилия, который унаследует их клан.

Такеши захотелось почувствовать круп лошади под своими пятками; ветер, бьющий в лицо. Ему захотелось оказаться снаружи сильнее, чем когда-либо за все время его заключения. Ему захотелось быть рядом с Наоми, наблюдать за тем, как растет в ней их ребенок, быть рядом, когда она даст ему жизнь.

После ухода Хоши он еще долго лежал без сна. Заснуть мешал вихрь мыслей, захвативший голову. Такеши вновь чувствовал себя живым, словно и не он провел последние недели в глухой апатии. Ему хотелось двигаться, хотелось что-то делать, и стены его клетки давили на него сильнее обычного.

Он не знал, как — пока еще не продумал деталей — но знал точно, что должен сбежать. Мысль о побеге не оставляла его никогда, даже в самые темные времена здесь. Она была с ним неотлучно, где-то на задворках разума. Но лишь услышав от Хоши про Наоми, он понял, что должен сбежать. Во что бы то ни стало. Сбежать и не умереть.

Он больше не искал себе смерти, он хотел жизни. Жизни и свободы. Но также не искал он и легкого пути к своей свободе. Чести в нем было больше всего. И именно честь не позволяла ему воспользоваться несмышленой девочкой, не позволяла обратить себе во благо ее глупость и неосторожность.

Других путей побега ему оставалось немного.