Жена самурая - Виктория Богачева

Следующие несколько часов Наоми провела, пытаясь запомнить все то, что рассказывал ей Масахиро. Он показал ей поместье, заставив обойти даже отдаленные его уголки. Земли Минамото оказались намного больше, чем она себе представляла, и не ограничивались садом, главным домом и постройками для слуг. Она увидела также тренировочные площадки, конюшни, казармы для солдат, оружейные, мастерские, две кузни, небольшой молитвенный домик и то, что поразило ее больше всего — заброшенные минка, в которых некогда жили представители клана Минамото.

Пустые дома с темными проемами вместо дверей. Внутри них гулял ветер, разбрасывая по татами старую, сухую листву.

Наоми поежилась и обхватила ладонями плечи. Ей хотелось спросить множество вещей, но она чувствовала исходившую от Масахиро неприязнь и не хотела говорить с ним больше, чем необходимо.

Впрочем, едва ли она получит ответы на свои вопросы, если вообще решится когда-либо их задать. Минамото не придется это по душе.

Масахиро сказал, что теперь именно ей придется вести все дела поместья. Не только устраивать редкие встречи гостей, но и следить за провизией, за состоянием казарм, за слугами и сотней других мелочей.

У Наоми голова шла кругом, когда она лишь думала об этом. Никто не учил ее, не показывал, как должно управлять поместьем, как справляться со всем.

Она безумно устала за едва начавшееся утро.

Масахиро будто нарочно провел ее по всей территории поместья, не обращая внимания на ее медленную, неловкую походку и редкие гримасы боли. Он обращался с Наоми будто бы почтительно и вежливо, но в то же время надменно и свысока. Словно считая себя вправе ей не подчиняться.

Масахиро не был одинок в своем поведении. Многие в поместье смотрели на нее с недоумением, не понимая, отчего они должны считать госпожой молодую, слабую девушку в кимоно, на котором даже не было вееров Минамото.

Наоми с трудом, но смогла сохранить лицо до самого конца их долгой прогулки. Масахиро покинул ее, лишь когда они вернулись к главному дому поместья, и она, наконец, осталась одна и скрылась в саду, где смогла дать волю эмоциям.

— Наоми-сан?

Яшамару застал ее врасплох, найдя сидящей на скамейке в дальней аллее. Он возвращался с тренировочной площадки, где следил за учебными поединками солдат, и никак не ожидал натолкнуться на невесту своего господина.

— Отчего вы здесь? — он подошел к ней, и Наоми поспешно повернула голову, нервно разглаживая подол светлого, еще девичьего кимоно.

— Утомилась после обхода поместья. Все хорошо, — немного сдавленно ответила она, упорно отводя взгляд.

— Отправить к вам Мисаки?

— Не нужно. Я хочу побыть одна.

Она вздохнула с облегчением, когда Яшамару ушел, и смахнула с лица слезы. Было бы куда хуже, если бы он увидел ее плачущей. Слезы — это слабость, и недостойно ее показывать. На нее станут лишь сильнее коситься, если пройдет слух о ее слезах.

Прикусив губу, Наоми медленно поднялась, чувствуя, как отзывается болью каждое движение. Она поправила гладкий шелк нового кимоно — мастерицы принесли его незадолго до завтрака — и нетвердой походкой направилась в сторону главного дома поместья.

Она была такой уставшей и погруженной в свои мысли, что не почувствовала пристального взгляда, что прожигал ей спину.

*****

Вечером они с Такеши вновь встретились в комнате для проведения трапез. Весь день Наоми занималась делами поместья и даже не задумывалась, что в это время делает ее будущий муж. Она не видела его с самого утра, когда он оставил ее наедине с этим ужасным человеком, с управляющим Масахиро, а сам ушел куда-то вместе с Яшамару-саном. Такеши и сейчас был погружен в какие-то свои дела: подле него на столе лежал раскрытый свиток, и он смотрел в него гораздо чаще, чем в свою пиалу с рисом или — тем более — на свою будущую жену.

Наоми было неуютно ужинать в молчании, но заговорить с ним первым она отчего-то опасалась.