Жена самурая - Виктория Богачева

Повисшее между ними молчание было уютным и непринужденным, ведь они так давно знали друг друга, что зачастую понимали без слов.

Только в обществе Фухито и Нарамаро Такеши мог расслабиться. Только с ними он позволял себе изредка сожалеть о принятых решениях и признавать допущенные ошибки. Только от них терпел замечания и глубоко личные вопросы.

— Мне кажется, я придумал, как следует поступить с Тайра, — Нарамаро оживился и встряхнулся, сбросив оцепенение. — Обратись к ним, Такеши. Казнь была чрезмерно жестким наказанием за неумышленное нарушение границ. Тем более крестьянами, не воинами даже! Пусть Тайра накажут солдат сами или выдадут их тебе.

— Я не говорил ни с кем из этого клана уже пять лет. И не собираюсь начинать, — отрезал Минамото, мгновенно ощетинившись.

— Такеши, — Фухито примирительно поднял раскрытую ладонь. — Это хорошая идея. Стоит также доложить о самоуправстве Тайра Императору. Пусть об этом заговорят в Эдо. Слухи распространяются быстро, — он позволил себе легкую улыбку.

— Нет, — Такеши почти рычал.

— Значит ли это, что нам следует обратиться к твоему отцу, Кенджи-саме! — тихо, напряженно спросил Фухито.

Они молчали с минуту, меряясь взглядами, пока Такеши не дрогнул, первым отвернувшись.

— Я все сделаю, — глухо сказал он.

***

«Только не упасть, только не упасть, только не упасть, только не упасть», — Наоми повторяла эти слова, пока они не утратили смысл.

Она медленно шла по гравийной дорожке, изо всех сил цепляясь за локоть Яшамару, который вел ее к Минамото. К ее будущему мужу. Длинные рукава и подол ее белоснежного, роскошного кимоно тянулись за ней следом, тихонько шурша, но Наоми не слышала ничего, кроме отчаянного и оглушительного стука своего сердца.

Зажжённые факелы, силуэты деревьев и домов, лица слуг и солдат, что стояли по обе стороны дорожки, сливались у нее перед глазами, и она почти не разбирала дороги, слепо доверяясь Яшамару.

Тот шел нарочито медленно, позволив себе накрыть ладонью холодные пальцы его госпожи. Он непременно сказал бы ей пару ободряющих слов, не будь он так уверен, что она едва ли его услышит.

С каждым шагом Наоми делалось все страшнее и труднее. Праздничный наряд был невероятно тяжелым и давил на плечи, пригибая к земле, а ей нельзя, нельзя было горбиться! Это было недостойно, и потому помимо волнения Наоми приходилось сражаться с собственным кимоно.

Она боялась также, что уронит небольшую сумочку или маленький меч в ножнах, которые являлись обязательными элементами свадебного наряда невесты, или закрепленный в оби веер не раскроется должным образом.

Она покроет себя несмываемым позором, если это случится. Или если она споткнется. Или — лучше сразу умереть — упадет!

Сейчас Наоми обрадовалась бы любому знакомому лицу, наверное, даже отцу — хоть кому-нибудь среди людей Минамото. Но больше всего она нуждалась в материнской поддержке, которую никогда не сможет получить.

— Госпожа, почти все, — мягкий голос Яшамару заставил ее вздрогнуть и несколько раз моргнуть.

Она подняла взгляд от дорожки: закат раскрасил небо в ярко-оранжевые тона с вкраплениями нежно-розового, и кое-где уже загорелись первые звезды.

Они свернули, и Наоми увидела Фухито Фудзивара в темно-синием кимоно с глициниями и Нарамаро Татибана в графитном, сером кимоно без какого-либо рисунка или узора.

А потом она увидела Минамото.

Он стоял чуть поодаль во всем черном с катаной на поясе и темно-красным веером в руке.

Наоми сглотнула, чувствуя, как подкашиваются колени. Он так смотрел на нее — пристально, беспощадно, ни на секунду не отводя взгляда… У нее засосало под ложечкой, и она решительно стиснула зубы и отпустила руку Яшамару. Последние несколько метров ей полагалось пройти самой.