Жена самурая - Виктория Богачева

Следующие несколько часов они медленно двигались по лесу. Наоми шла между своими похитителями. Ее связанные руки нещадно ныли, а плечи, казалось, горели огнем. Она с трудом дышала, молясь как можно скорее избавиться от тряпки во рту. Из поместья ее похитили без обуви, и теперь из ее босых, израненных ходьбой ног сочилась кровь.

Но Наоми могла бы смириться с болью, если бы не страх. И неизвестность. Она не знала, кто ее похитил и для чего. Не знала, какому клану принадлежат эти ублюдки. Не знала, куда ее ведут.

Находятся ли они еще на землях Минамото? Или уже пересекли границу?

Если второе, то шансов у нее практически нет.

А если первое, то ищут ли ее уже?

Знает ли вообще Такеши, что ее похитили? Ведь его не было в поместье ночью.

«Если бы он был, ничего этого не случилось бы».

С каждым шагом ее мысли делались все мрачнее, но сдаваться было нельзя. До тех пор, пока она не предстанет перед тем, кто стоит за ее похищением, у нее есть надежда. Минамото будет ее искать, хотя бы потому, что она нужна ему в грядущей войне за сёгунат. Хотя бы из чувства долга.

«Думай, думай», — приказывала она себе, не позволяя растечься в жалости.

Они шли уже долгое время, но по-прежнему скрывались в лесу. Они не могли уйти далеко, и значит, еще не пересекли границу клана. Значит, если у нее получится сбежать, рано или поздно, она встретится с людьми Такеши.

Если получится сбежать.

Она не знала, кем были похитившие ее мужчины — воинами или наемниками, но из оружия разглядела у них лишь ножи и длинные кинжалы. Катану она не увидела ни у одного, ни у другого, и это вселяло надежду.

Если они наемники, то шансов сбежать у Наоми больше.

«Они также не знают, что я владею оружием. Они не ждут от меня настоящего сопротивления, — она поморщилась, когда острая коряга впилась в ее ступню. — Вот только как быть с связанными за спиной руками?..»

Вскоре они остановились, и Наоми, наконец, избавили от тряпки во рту. Ей дали воды и пресную, засохшую лепешку, но она набросилась на нее с аппетитом голодного звереныша.

— Мне нужно в туалет, — сказала она, слизнув с ладони последние крошки.

Мужчины обменялись скабрезными улыбочками, и Наоми почувствовала, как алеют щеки.

— Пожалуйста, — тихо прибавила она и неловко повела плечами.

Один из похитителей разрезал веревку, и она, застонав от облегчения, принялась растирать занемевшие запястья.

— Ну-ка, — он вновь связал ей руки, но уже перед собой, и сжал в кулаке конец длинной веревки. — Иди. И без глупостей.

После, пока похитители негромко обсуждали что-то, Наоми молилась, чтобы они оставили все, как есть. Чтобы не трогали больше ее путы.

И ей улыбнулась удача.

То ли наемники все больше расслаблялись, приближались к границам земель Минамото, то ли она своим поведением усыпила их бдительность, но они не только оставили ее руки, связанными спереди, но и не засунули в рот кляп.

В первые несколько минут Наоми отложила мысли о побеге и просто наслаждалась возможностью вдыхать полной грудью.

Когда впереди показалась верхушка холма, она решилась: бежать нужно во время спуска. Другой возможности ей не представится. Пока они на равнине или в лесу, похитители ни за что не дадут ей скрыться. А вот на вершине можно броситься вниз, покатиться и, может быть, ей повезет еще раз.

По крайней мере, она попробует. Сдаваться сразу Наоми была не намерена.

Подъем дался ей тяжело. Каждый шаг отзывался болью, и ее ступни были изранены столь сильно, что она едва могла терпеть. В теле еще жила та отрава, и порою перед глазами все темнело, а ноги наливались непомерной тяжестью.

Но когда они, наконец, достигли вершины холма и свернули круто влево, Наоми решилась. Она бросилась прочь без малейшего промедления: задумайся она хоть на секунду, то точно растеряла бы всю свою храбрость.