Ты сильная - Татьяна Киселева

А потом был разговор с родителями Кати. Женька рассказал им всё без утайки. Показал ксерокопию записки Иры. Татьяна Васильевна только ахала да качала головой. Алексей Иванович, наверное, мог сказать больше, но произнёс только, — Вот же ж дрянь, даже внучку не пожалела. — Он встал и отправился на улицу, молча достал сигарету. Женька тоже вышел вслед за ним, закурил.

Алексей Иванович помолчал немного, потом спросил,

— Катя под Екатеринбургом дом присмотрела. Сегодня оформляет. Ты об этом знаешь?

— Нет. Она на меня обиделась. Видимо, на то, что я пообещал приехать позавчера, но не приехал. А я ещё и телефон в машине забыл. Не смог предупредить. Она теперь трубку не берёт, смски не читает. Эх, — Женька махнул рукой.

— Не переживай. Катя не дура. Успокоится, помиритесь.

— Ваши слова бы, да богу в уши. Пойду я, Алексей Иванович, пожалуй. Завтра опять на работу рано вставать. — Евгений зашёл в дом, поблагодарил Татьяну Васильевну и обнял на прощание детей. Шепнув ещё раз, что любит их. Ему так хотелось сказать детям, — Я обещаю, у нас всё будет хорошо. Даже лучше, чем раньше.

Но он понимал, что давать такое обещание не имеет права. Теперь решает не только он один. Простит ли егоКатя за туболь, что оней причинил. Пусть непреднамеренно, но причинил ведь. Ему было горько, что она одна без него сейчас принимала решения. Нет, он, конечно, полностью доверял ей. Но раньше они всегда принимали серьёзные решения вместе.

Он завёл машину и поехал в родительский дом, не подозревая, что они буквально на пару минут разминулись с Катей, его машина повернула налево, а в следующую секунду мимо перекрёстка промчалась машина, в которой ехала Катя.

На следующий день Катя позвонила и сказала, что они пакуют вещи и в пятницу уже переезжают. Сердце у Женьки оборвалось. Он отпросился у начальства на пятницу и сразу же после работы приехал домой. Всё семейство Никитиных — Ковалёвых было в сборе. Евгений поздоровался за руку с тестем, поцеловал в щёку Татьяну Михайловну. Подхватил запрыгнувшего на него Даньку и обнял Аришку. А глазами ловил взгляд жены.

— Женя, ты после работы. Есть будешь?

— Да мама, чуть позже. С Катей поговорить хочу. Кать выслушаешь меня.

Они прошли в спальню, и Катя села на кровать. Женька прикрыл двери и произнёс,

— Прости, пожалуйста. Я опять обидел тебя. Опять сделал тебе больно.

— Да мне уже не привыкать…

— Я не мог поступить иначе…

Возмущение волной поднялось в душе́ женщины. «Он не мог поступить иначе. Онаего ждёт, а он с соседкой обнимается, а ещё говорит, что между ними ничего нет».

Катя раскрыла рот, чтобы с негодованием высказать, всё, что она о нём думает, но следующая фраза заставила её поперхнуться словами.

— Ирка таблеток наглоталась. Мне Стас позвонил, когда я уже у самого дома был. Я её в больницу отвёз, боялся, что не довезу, она ещё во дворе сознание потеряла…

— Она жива? Как дети? Её спасли? — возмущённые эмоции на лице молодой женщины сменились на встревоженные. Как бы там ни было, смерти непутёвой соседке Катя не желала и теперь понимала, что увидела нежность там, где её и в помине не было.

— Да. Её прокесарили, и она и дети в реанимации. У детей состояние хорошее, а она пока в сознание не приходила.

— Вот ведь дурочка! Зачем же она так! — поражённо выговорила Екатерина.

— Она письмо оставила. У меня есть его копия. Ирина нам его адресовала. Тебе в первую очередь, — и Женька протянул Кате, свёрнутый вдвое лист, исписанный с двух сторон мелким бисерным почерком.

"Не знаю, с чего начать. Всё так закрутилось, запуталось, что я уже сама не понимаю, как дальше жить. И стоит ли вообще жить…

Мне стыдно, страшно и больно.

Мне бесконечно стыдно перед вами. Я чувствую себя такой грязной… Я буквально захлёбываюсь этой грязью, тону в ней и мне, кажется, что всё вокруг заражаются этой грязью. Все, кто соприкасается со мной.