Это всё из-за тебя - Анна Никитина

— А я специально оставил, чтобы он увидел. И перестал убиваться по этой девочке. Наш сын — мужчина, в конце концов, и должен принимать временные поражения, — произносит отец.

— Сынок, выкинь их. Все равно я лично не пойду на это дешевое представление! — взмахивает руками мама.

— Катенька, душа моя, я тебе уже все объяснил, — встревает отец.

— Да знаю я. Но все равно мне это не нравится.

— А я пойду. — вставляю свои пять копеек в их перепалку.

— Пойдешь? — ошарашенно переспрашивает мама. — Сынок, зачем?

— Хочу сам все увидеть. И вычеркнуть её для себя. — забираю свою картонку и ухожу в комнату.

У ЗАГСа я появляюсь тогда, когда уже во всю идет регистрация. Вычурный большой зал. Видеооператор и фотооператор. Но появляюсь эффектно. Родители уже там. Нервничают с моим присутствием. Понимаю, что переживают. Поэтому я просто наблюдаю. Хотя раскрасить до багрового цвета довольную рожу Черногорцева безумно хочется. Так, что руки зудят, а зубы сопровождает скрежет.

— Анна Викторовна, готовы ли вы выйти замуж за Черногорцева Константина Никоноровича?

— Готова, — произносит и смотрит на меня. Видимо, такую во мне перемену видит, что, тяжело дыша, отворачивается к регистратору. А я смотрю на неё. У нее же прозрачная пелена на глазах появляется. Слезы душат так сильно, а испуг такой дикий, что её согласие звучит, словно раненый зверь в клетке при виде злого дрессировщика.

— Я ненавижу тебя, Анна Бурцева, — произношу тихо, солеными губами от слез, которые беззвучно падают на мои губы. И я вылетаю из ЗАГСа. Кружу по всем районам нашего городка. Выжимаю из своей соточки максимум. Разгоняюсь. Подрезаю. Плюю на красный. Телефон разрывается, и я его выключаю нахрен и бросаю в бардачок.

К слову, прихожу в себя, когда оказываюсь за одним столом с родителями и друзьями. И, как ни странно, рядом с моими парнями сидят сестра Ани и подруга, Поля и Тина. Вторая о чем-то шепчется с Русланом. Раньше я думал, что они враги.

Ебучий вычурный зал. Дорогие скатерти с вензелями. Столовые приборы, золото и украшения. В общем, тошнотворно и противно. Явно выбирала не Аня. Хотя и свадебное платье в её исполнении выглядит вульгарно, но она даже в нем красивая. Понимаю, что взглядом залипаю только на ней. Прическа, глаза, улыбка, шея, открытые ключицы, грудь, осиная талия и красивые ноги.

Теперь все это будет принадлежать не мне. Это осознание ранит с каждым ударом сильнее. И вот тогда я понимаю, что она больше не моя. То есть это точка. Финальная, мать вашу, точка. И это не просто ранит. Это разматывает нахрен. Убивает все в тебе. Любую чувственную часть тела разрывает на куски, превращая твое тело физически и эмоционально в отбитый кусок мяса, перекрученный через мясорубку, из которого делают котлеты. Вот блять, как я себя чувствую. Я, блять, мертв эмоционально. Физически.

Меня настолько убивает все, что я не знаю, как высиживаю до конца. Терплю гребаный танец молодых. Когда они режут свадебный торт. Все это, мать вашу, я терплю. И даже после выпитой хер знает какой бутылки вискаря я наглухо душу всякие эмоции и даже участвую в каком-то дурацком конкурсе так смело и дерзко, что назло Ане целую при всех и даже при ней какую-то девушку. Смачно в губы. И отпускаю только тогда, когда ебаный приз мне вручают сами молодожены. Победный оскал Кости воспринимаю по меньшей мере, как лай мелкой псины. Только вот он думает, что победил меня. Нихуя. У меня уже рисуется план в голове. Если мы и не будем с Аней вместе, только я сделаю все, чтобы освободить её от этого утырка Черногорцева.

Но вот только когда Аня с Костей запускают в небо воздушные шарики и уезжают на одной машине вместе, меня бомбит на ошметки сразу же. Она теперь с ним вместе. Она будет жить в его доме. С ним просыпаться. С ним засыпать. Он будет её обнимать. Целовать. Это все он будет делать с моей Аней.

Моей.