— Какие проблемы? — в упор на отца смотрю.

— Ночевала бы дома, знала. — все, что говорит отец и уходит в кабинет.

— Не бери в голову, — шепчет мама. — Сами решим.

— Мам, если нужна будет моя помощь, говори. Ты же знаешь, я все сделаю для семьи.

— Уверена, что хочешь помочь? — спрашивает мама так, что неуверенность и тревога какая-то нарастает. Но я на неё не обращаю внимания. Скорее всего, просто волнение за семью.

— Конечно.

— Хорошо, дочь. Я тебя услышала. — всё, что выдает мама, сразу повеселев.

— Это из-за меня? — спрашиваю тихо, задерживая её за локоть.

— Нет, я… Сама виновата, — отнекивается. Но только я понимаю, что это точно из-за меня. И вот как я теперь могу сказать про нас с Кириллом?! Как сказать про поездку?

— Хорошо, — сама понимаю, что правду не скажет. Нет, он и раньше был в плохом настроении, но в отношении мамы никогда силу не применял. Морально мог, но вот физически никогда.

— Идите переодевайтесь и за стол. Ужинать пора. — возвращая к себе дежурную улыбку. Киваем с сестрой и уходим к себе.

— Не нравится мне всё это. — уже в комнате делится сестра.

— О чем ты? — сама переодеваюсь в домашнее и пишу Киру.

Анна Бурцева: Я дома.

Анна Бурцева: Я буду с семьей сейчас. Не пиши, пожалуйста.

— О том, как мама повеселела, когда ты предложила помощь. Да ещё и сама же ей обещание дала, — высказывает сестра.

— Не выдумывай. Мама просто рада, что я ее поддержала, — отнекиваюсь от сестры. Хотя сомнение закралось. Может, правда, ловушка? Но могут ли близкие люди так поступать? Особенно с детьми. Ведь родители должны оберегать и любить, а не причинять боль? Очень хочется верить, что слова Полины — пустые домыслы, и никакой смысловой нагрузки на самом деле они не несут.

Кирилл Сомов: Хорошо. Напиши, как освободишься.

Кирилл Сомов: Ты обещала поговорить с отцом.

Обещала. Обещала, конечно. Но как тут говорить? Когда отец сейчас никого, кроме себя не слышит и не видит. Когда сейчас проблемы в семье. Как поговорить? Он ведь даже слышать о нем не захочет.

Анна Бурцева: Помню. Поговорю, как будет возможность. У него сейчас какие-то проблемы.

Кирилл Сомов: Хорошо, солнышко. Только не тяни.

Кирилл Сомов: Я тебя люблю.

Анна Бурцева: Я тебя люблю. Отправляю в ответным. От этого так тепло становится. Даже настроение улучшается. Улыбаюсь. Сияю.

За ужином атмосфера гнетущая. Никто ничего не говорит. Тишина давит на виски. Даже по тарелкам никто не царапнет. Знают, что отца выведет из равновесия. Слышно только проезжающие машины за окном и тиканье настенных часов. Нервы натянуты, как канаты.

— Мне сегодня предложили поездку в Азию по обмену знаниями. — выдаю на одном дыхании.

— Одной? — спрашивает отец, оторвавшись от тарелки с чечевичным супом, скрещивая руки на груди и облокачиваясь на спинку стула, смотрит в упор на меня.

— Нет, там еще пару человек с другого потока едет.

— Взрослые? — уточняет.

— Только наставник. Преподаватель по международным делам.

— Куда именно? — удивленно спрашивает отец.

— Гонконг, — сглатывая, отвечаю.

— Дорого, — отрезает отец и возвращается к своей тарелке, даже не смотрит на меня.

— Академия все оплачивает. — выдаю как на духу, — Проживание, билеты, пребывание там.

— Срок?

— На полтора, два месяца, — конкретно уточняю.

— Слишком долго, — обдумывает отец. — Надо взвесить, сколько будет стоить второй билет и проживание там.

— Зачем? — недоумеваю я.

— Чтобы мать с тобой отправить. — смотрит на меня в упор. — А ты думала, что одну тебя отправим? Нет уж. Знаю я, чем на этих обменах занимаются, — фыркает отец недовольно. — Сначала поездка по обмену, а потом приезжают с пирсингами и беременными.

— Боже… Папа, — закрываю лицо руками. — Я еду туда учиться, а не сексом заниматься.