Мне страшно любить тебя - Эммануэль Ласт

Астахов подошел ближе, засунул руки в карманы брюк и посмотрел за горизонт.

— Где сладкий шепот Моих лесов? Потоков ропот, Цветы лугов? — он задумался на мгновение, а потом покачал головой. — Забыл, как дальше…

— Деревья голы; Ковер зимы Покрыл холмы, Луга и долы…

— Ну, да, — Андрей Викторович подобрался, расправил плечи и перевел взгляд с Полины на пейзаж за окном. — Под ледяной Своей корой Ручей немеет; Все цепенеет, Лишь ветер злой, Бушуя, воет И небо кроет Седою мглой… (стихи Е. Баратынского — прим. Автора) Увлекаетесь поэзией?

Полина пожала плечами:

— Моя мать филолог по образованию, да и сама я, — она опустила глаза. — Всегда тяготела к прекрасному.

— Фет? Блок? Мандельштам? — Астахов снова посмотрел на Полину, изогнув густую русую бровь.

— Ахматова, Асадов и…

Андрей Викторович тихо засмеялся:

— Дайте угадаю, Есенин?

Намек на излишнюю романтичность ее натуры показался Полине неуместным, и она решительно ответила:

— Высоцкий!

Астахов поджал губы, качнулся на пятках и отвернулся к окну.

— Это место, этот дом… здесь все не случайно. Расположение комнат, виды, — Астахов снова посмотрел на Полину. Только не в глаза, а на губы. — Ощущения… очень важно передать атмосферу полноты и покоя. Вы меня понимаете?

Полина утвердительно кивнула. Она умела слушать пожелания заказчика, но ей было совсем необязательно вникать в причины, почему то или иное требование возникало на повестке дня.

— Не понимаете, — Астахов тяжело вздохнул.

— Ну, почему же…

— Это видно по вашим глазам. Пытаетесь мне угодить, чтобы не потерять хороший заказ? Переживаете за свое портфолио?

Андрей Викторович говорил спокойно, но Полина чувствовала себя, как под обстрелом.

— Я лишь выполняю свою работу…

— Снимите маску, — он повернулся и вдруг коснулся кончиками пальцев ее подбородка.

Полина, чьи руки были заняты пуховиком и документами, даже дернуться не успела.

— Прекратите угождать всем и вся и станьте, наконец, самой собой.

— Но вам же понравился проект? — пискнула она и Астахов убрал руки.

— Начнем с технических помещений. Идемте.

Он не ответил на вопрос, оборвал разговор на середине и Полина, обескураженная частой сменой его настроений, понуро поплелась следом.

— Оставьте пуховик здесь, он вам только мешает. И сумку тоже.

Следующие несколько часов, которые они потратили на уточнение всех деталей, Астахов то отдавал приказы, то цеплялся к ней. Врожденная вежливость не позволяла отвечать грубо, но под конец обхода Полина чувствовала себя вымотанной и несчастной.

— Прораб приедет в понедельник. Введите его в курс дела насчет люстры и пола в гостиной.

— Хорошо, — она записала новое пожелание, которые на деле было требованием, в блокнот.

Астахов больше не предпринимал попыток коснуться ее и не выказывал ни интереса, ни раздражения. Он снова превратился в бездушную машину, которую Полина боялась и не понимала.

— До весны с отделкой нужно закончить. К этому времени должна быть готова вся мебель и бытовая техника. Первого мая я хочу переступить порог моего дома, — Андрей Викторович впервые за весь день подарил Полине улыбку.

— И почувствовать свою атмосферу? — закончила она и Астахов кивнул.

— Вам пора. Если будут нужны правки, звоните, — тут он сделал паузу. — В любое время.

Она молча оделась и вышла на улицу. Снова пошел снег и Полина накинула капюшон. На парковке перед домом стояло две машины: черный седан, на котором она приехала, и белая спортивная хонда. Такая низкая, что Полина удивилась, как он вообще может передвигаться на ней зимой.

Астахов открыл заднюю дверь и Полина устроилась на сидении.

— До свидания, — сказала вежливо и Андрей Викторович в ответ коротко кивнул.

Машина тронулась, буксуя на свежевыпавшем снегу, и Полина уткнулась носом в отворот пуховика.