Люби меня - Анна Брукс

Странное состояние оцепенения проносится через мой разум, затем поражает меня и течёт по моим венам. Я медленно иду к своей машине в трансе. Кристен идёт следом и пытается заговорить со мной, но я слышу лишь приглушённый шум. Сев в машину, еду домой на автопилоте. Темнота ночи становится ещё хуже, когда мои глаза затуманиваются. Войдя в дом, я бросаю ключи и сумочку на пол, а затем иду прямо к своей кровати. Боль от моей татуировки — как наказание за то, что я полагала, что могу быть свободной; это моё отражение. Я натягиваю одеяло на голову и закрываюсь от всего мира.

* * *

— Она здесь. Я напишу тебе через несколько минут.

Одеяло с меня сорвано, и яркий свет обжигает глаза, хотя мои веки закрыты.

— Малышка Рейни, какого чёрта ты с собой творишь? — Кеннеди поднимает меня за руки и заставляет сесть, что вынуждает мои глаза открыться.

Я пристально смотрю на него, но не могу подобрать слов, чтобы ответить. Никогда в жизни не была так смущена, как сейчас, и у меня нет ответов на эти вопросы.

— С тобой всё в порядке? Твоя мама позвонила, когда ты не появилась на работе. Я думал, ты заболела или что-то в этом роде.

И снова нет ответа.

— Рейн, поговори со мной, — он обхватывает руками моё лицо и заставляет посмотреть на него. — Так что же случилось?

Моё тело обмякает под его рукой, и я падаю обратно на матрас. Он понимает намёк и перестаёт давить на меня, но я слышу щелчок отправляемого текстового сообщения.

Его лицо нависает над моим, и он сочувственно улыбается.

— Я не буду давить на тебя, но мне нужно, чтобы ты сказала мне, если тебе больно. Физически.

Я отрицательно качаю головой.

— Тебе что-нибудь нужно?

И вновь я отвечаю так же.

— Ладно. Я пойду в другую комнату, но позже проверю тебя.

Он закрывает за собой дверь, и я поворачиваюсь на нетатуированный бок. Свет за занавесками с каждым часом становится всё темнее, и мой мочевой пузырь кричит о необходимости опорожнить его. Я не двигалась с тех пор, как вернулась домой прошлой ночью, не потому что не хотела, а потому что тело не позволяло мне этого сделать. Требуется некоторое усилие, но в конце концов я встаю и волочу ноги по коридору в ванную. Когда натягиваю штаны я забываю, что Кенни здесь, поэтому, когда он ахает, это пугает меня до чёртиков.

— Что это, чёрт возьми? — кричит он.

— Татуировка.

— О, Рейн. Ты ухаживаешь за ней?

Среди всего, что было в моём мозгу, забота о моей татуировке в список не входила.

— Чёрт, — бормочу я. Снимаю пленку и съёживаюсь от некогда яркой и красочной татуировки, цвета которой кажутся размытыми. — Я что, всё испортила?

— Не знаю. У меня никогда не было тату, — парень склоняется к ней ещё ближе. — Она выглядит бесформенной.

— Чёрт!

— Раз уж ты снова заговорила, почему бы тебе не сказать мне, что с тобой происходит?

Я не обращаю внимания на его вопрос, потому что не готова ответить.

— А я должна её мыть?

— Я не знаю.

— Да ну нахер. Уверена, что уже всё испортила. Как и всё остальное в своей жизни.

Он вздыхает.

— Так что же случилось?

Кенни был моим плечом, моей опорой, моим резонатором, и сейчас он нужен мне больше, чем когда-либо. Я просто боюсь, что он подумает, что я прогнила насквозь.