Стойкий - Анна Брукс

Вот только сейчас мне страшно, и я не знаю почему.

— Так что же изменилось?

— Ты. — Я шмыгаю носом и прочищаю горло. — Ты так сильно изменил меня, и я захотела с тобой того, о чём даже не подозревала. Я даже не мечтала, что когда-нибудь буду достаточно свободна, чтобы думать об этом. Ты делаешь мою жизнь достаточно безопасной, чтобы я могла мечтать о семье, о детях.

— Для меня очень много значит, что ты так думаешь.

— Я опоздала. Опоздала почти на две недели с приёмом противозачаточных. Со всем, что произошло, я даже не подумала об этом. Но потом, когда у меня сегодня начались месячные в закусочной, меня осенило. И это причинило боль. Было больно, когда я поняла, как сильно я этого хотела. Как сильно я хочу иметь ребёнка. А потом мысль о том, чтобы быть с тобой, иметь семью с тобой, заставила меня захотеть этого больше, чем я когда-либо хотела чего-либо в своей жизни. Но вот так просто, — я щёлкаю пальцами, — эту мечту забрали. То, чего я мгновенно захотела каждой клеточкой своего существа, было вырвано так быстро, что оставило глубоко внутри следы, которые я не уверена, что когда-нибудь смогу исцелить.

Я жду, что он что-нибудь скажет, но он как чёртова статуя. Обычно он знает, что нужно сказать, но сейчас молчалив.

— И мне жаль, что я была такой сукой по отношению к тебе, но я пыталась справиться со своими эмоциями, и это просто… Я не знаю, просто это похоже на дыру в моём сердце.

Он встаёт так быстро, что я падаю обратно на кровать.

— Эрик?

Темно, так что я вижу только его тень, когда он выходит из комнаты. О Боже, он ненавидит меня. Он не был готов к этому разговору, и я навязала ему это. Я знала, что мне не следовало ничего говорить.

Я быстро вскакиваю с кровати и мчусь вниз по лестнице, где он хлопает шкафами. Я резко останавливаюсь на кухне, когда он хватает бутылку с полки. Он почти не говорил о своих проблемах с алкоголем после той ночи, когда я нашла его в ванне. Насколько я знаю, с тех пор он не пил ни капли, и будь я проклята, если стану причиной того, что он снова сделает это с собой.

— Что ты делаешь?

— Возвращайся в постель. — Он закрывает шкаф и начинает откручивать крышку.

Он стоит ко мне спиной, поэтому я обнимаю его, хватаю за горлышко новенькую бутылку водки и отступаю от него, как только она полностью оказывается в моих руках.

— Что ты делаешь? — я повторяю.

Он поворачивается ко мне, и маска гнева на его лице пугает меня. Не потому, что я боюсь, что он причинит мне боль, а потому, что я боюсь, что это из-за меня. Я видела, как это было направлено на других мужчин — в основном в клубе, когда они распускали руки, — но даже тогда его взгляд не был таким интенсивным.

— Возвращайся в постель, — рычит он.

— Нет. — Я отступаю от него, когда он наступает на меня.

— Сейчас не время издеваться надо мной, Полли, — его голос приобретает зловещие нотки.

Когда он подходит ближе, я принимаю решение за долю секунды и швыряю бутылку так сильно, как только могу, через всю комнату. Она приземляется на край кухонного острова и взрывается миллионами осколков. Запах алкоголя наполняет воздух и почти пересиливает гнев, накатывающий на Эрика.

— Тебе это не нужно. — Я выпрямляюсь, довольная своим решением. Эрик может вести себя жёстко и решительно, но я вижу моменты слабости, когда его глаза затуманиваются. Я поняла это, когда впервые увидела его. Мы так похожи, сильные снаружи, чтобы скрыть боль внутри.

Вместо того, чтобы ответить мне, он подкрадывается ближе.

— Тебе не следовало этого делать.

Я отступаю назад, пока мои икры не упираются в диван.

— Я тебя не боюсь.

Он останавливается так быстро, что его тело качается.

— Думаешь, тебе нужно напоминать мне это? Иисус. Я снова всё порчу. — Проводя руками по волосам, он поворачивается ко мне спиной и исчезает наверху лестницы. Минуту спустя я слышу, как хлопает дверь.