— Почему?

Я отодвигаюсь от него и протягиваю руки. Здесь есть целая гостиная зона с кожаными диванами. Телевизор размером почти с экран кинотеатра и полноразмерная кухня. С приборами из нержавеющей стали.

— Это безумие.

Его лицо краснеет, и он опускает голову, почти смущённый.

— Эй. — Я кладу руку ему на щёку. — Всё в порядке. Я просто... это неожиданно. Я знаю, что твоя мама была кинозвездой, но это нереально.

— Нам нужно поговорить. — Он поднимает голову и целует меня в щёку. — Я закажу доставку еды и напитков в номер. Почему бы тебе не устроиться поудобнее? Может быть, включить фильм или что-нибудь в этом роде.

— Хорошо. — Секунду он наблюдает за моим лицом, прежде чем повернуться и схватить гостиничный телефон.

Пока он заказывает обслуживание в номер, я хватаю свой чемодан и брожу вокруг, пока не нахожу комнату, которая, как я предполагаю, является спальней. Комната такая просторная, что огромная королевская белая кровать с четырьмя столбиками, почти не занимает места. Я отпускаю чемодан и скольжу ногами по мягкому ковру, пока не добираюсь до ванной, отделанной тёплым кафелем.

— Господи, — шепчу я себе. Это выглядит ещё больше и лучше, чем в фильме. Ванна практически зовёт меня, и я надеюсь, что смогу воспользоваться ею до того, как мы уйдём. Когда я оглядываюсь вокруг, я мельком вижу себя в зеркале. Да, мне нужно освежиться.

Как только я нахожу свою косметичку в чемодане, я подправляю макияж, затем переодеваюсь в шорты и толстовку с капюшоном. Когда я возвращаюсь в гостиную — серьёзно, это похоже на дом, а не на гостиничный номер — Эрик сидит на диване и переключает каналы на телевизоре.

— Еда будет здесь примерно через десять минут.

— Хорошо. — Я сажусь рядом с ним и кладу голову ему на плечо.

Его рука обнимает меня, а пальцы играют с моими волосами. Счастье и волнение, которые были у меня, когда я только приехала, постепенно ослабевают, и на их месте появляется нервозность. Эрик молчит и, наконец, останавливается на каком-то старом фильме. Я не хочу что-то говорить и усугублять тишину, поэтому, когда раздаётся стук в дверь, я благодарна за то, что нас прервали.

Я остаюсь на месте, но Эрик встаёт и берёт еду. Он вкатывает большую тележку, полную накрытых тарелок, и когда он останавливается передо мной, он наконец заговаривает.

— Я хочу покончить с этим сейчас, а затем двигаться дальше, чтобы это не было проблемой.

— Покончить с чем?

— Разговор о деньгах, — вздыхает он, и я шокирована тем, насколько смущённым он выглядит. — Очевидно, ты знаешь, кем была моя мама. И у тебя есть представление о том, кем был мой отец.

— Да.

— Я владею пятьюдесятью одним процентом его охранной фирмы.

— Вау, я этого не знала. — Мне всё ещё странно знать, кем была его мама, и узнавать об этой стороне его жизни.

— Ну, просто знай, что тебе никогда не нужно беспокоиться о деньгах, хорошо? Если бы ты никогда не хотела работать, тебе бы и не пришлось этого делать. Если бы ты хотела путешествовать по всему миру, я бы взял тебя с собой. Но я знаю тебя, и я знаю, насколько ты независима, и это одно из качеств в тебе, которые я люблю.

Я игриво закатываю глаза, глядя на него, затем беру картофель фри с тарелки, чтобы откусить.

— Я не упрямая.

— Я не сказал «упрямая», я сказал «независимая».

— Неважно.

— Просто будь уверена, я всегда смогу позаботиться о тебе, хорошо?

Вместо того чтобы спорить или пытаться отстаивать упомянутую независимость, я только киваю.

— Хорошо. — Мужчина протягивает руку и хватает тарелку с гамбургером на ней.

***

— Проснись, Полли, — я слышу хриплый голос моего мужчины; тот же голос, который прошлой ночью шептал мне на ухо горячие, непристойные слова. Потом снова в час ночи. Излишне говорить, что мне не приснился кошмар.

— Я слишком устала, — стону я. — Ты меня измотал.