Обвиняемый - Рин Шер

А теперь у меня просто осталась горечь.

Мои мысли скатились так низко, что я не думаю, что смогу поднять их снова. Они тянут меня вниз вместе с собой, приковывая цепями к темным глубинам этого жалкого существования.

Мне не следовало покидать свой гребаный дом, где я был под охраной моих камер. Я знал, что грядет что-то плохое.

Запах этого мерзкого места прожигает путь через мой нос к моим внутренностям.

Я ненавижу это.

Я ненавижу эти звуки.

Я ненавижу эту еду.

Я ненавижу этих людей.

Я больше не могу здесь находиться.

Это не жизнь. Здесь для меня ничего нет.

Я думаю, что там для меня тоже ничего нет.

Мои мысли переключаются на Кэмпбелла, и, конечно, мы только что восстановили связь, но мы не друзья. И я бы тоже никогда не хотел, чтобы он навещал меня здесь.

Одно можно сказать наверняка. Я не планирую быть парнем, к которому все относятся, как к дерьму. Я не планирую быть парнем, который почти не спит, потому что кто-то может подкрасться для нападения в любой момент.

С меня хватит.

И поэтому я жду. Я жду психа, которого все зовут Стич. Психа, который заправляет этим местом. Я хочу, чтобы наши пути пересеклись, и он сделал все, что в его силах.

Я жду, и я, действительно, жду.

Все вокруг меня — размытое пятно движений и бормотание голосов, пока я сижу здесь, глядя вперед, не обращая ни на что из этого внимания.

Наконец, в поле зрения появляется человек, которого я так долго ждал. Я удивлен, что он не окружен своими парнями. Но как бы то ни было, он достаточно смертоносен сам по себе.

Я наблюдаю, как кто-то неосознанно встает у него на пути, а затем его хватают за шиворот и толкают к стене.

Похоже, он в плохом настроении.

Идеально.

Я жду, пока он подойдет немного ближе, прежде чем подняться на ноги, а затем перехожу ему дорогу и останавливаюсь прямо перед ним.

В отличие от другого парня, которого он только что впечатал в стену, я на пару дюймов выше его, так что он не делает того же движения.

— У тебя проблемы, братан? — Спрашивает он, подходя на шаг ближе.

С такого близкого расстояния кажется, что у парня странный взгляд. Как будто его глаза мертвы внутри или что-то в этом роде. Пустой. За ними ничего нет.

И мне интересно, так ли сейчас выглядят мои?

Мое сердце не колотится в груди.

Моя кровь бежит по венам не от адреналина.

Мои плечи не напряжены.

Я просто… готов.

— Ага, — усмехаюсь я, оглядывая его с головы до ног. — Твоя гребаная уродливая рожа у меня перед носом.

Губа Стича дергается, прежде чем превратиться в усмешку.

Краем глаза я вижу, как он тянется за чем-то у себя за поясом.

И тогда я двигаюсь.

Глава 26

Реми

У меня так пересохло во рту, что я едва могу его открыть. Даже когда я пытаюсь прочистить горло, я обнаруживаю, что оно такое же сухое.

Что происходит?

Наконец, открыв глаза, я понимаю, что понятия не имею, где нахожусь.

Я перевожу взгляд с одной стороны комнаты, где замечаю какое-то медицинское оборудование, дверь и белую доску, а затем на другую, прежде чем мой взгляд останавливается на отце. — Папа?

Мой голос тих и напряжен, но он слышит меня. Оторвавшись от телефона, он опускает одну ногу с другой и встает.

В его глазах появляется выражение, которого я раньше не замечала, когда он подходит ближе. Намек на, осмелюсь сказать, беспокойство? Но к тому времени, когда он оказывается рядом с кроватью, все исчезает.

— Реми. — Он наливает немного воды в чашку и вставляет в нее соломинку, прежде чем поднести ее к моему рту.

— Спасибо, — говорю я, сделав глоток. — Что происходит? Где я?

— На тебя напали.

— Напали? Ладно, я, вероятно, в больнице, но, судя по всему, в дорогой отдельной палате.