— Можно просто Славик, — вмешивается мужчина и протягивает мне руку в знак знакомства, — у нас же с вами небольшая разница в возрасте. Да, Наташа? Ну какой я Вячеслав Антонович?

Я жму руку мужчины и тут же хочу помыть свою. Гадкое ощущение. Меня будто помоями облили только что.

— Отец, — Рад смотрит на своего родителя исподлобья, а под столом незаметно сжимает мою руку. — Обойдёмся без твоих “шуток”. А это моя сестра Оля и её муж Тимур.

Переключаю внимание на миловидную брюнетку. В отличие от своего отца, девушка широко улыбается и она явно не настроена против меня, что не скажешь о Вячеславе.

— А я вас помню, — говорит Оля, а я от стыда готова провалиться под землю и желательно поглубже. — Очень нехорошо тогда получилось. Извините.

— Вам не за что извиняться. Это я прошу прощения за ту сцену.

И пока мы обмениваемся тёплыми взглядами, муж Оли всё время молчит, и у меня складывается впечатление, что ему сейчас фиолетово и он хочет только одного — побыстрее свалить.

К нашему столику подходит официант и начинает расставлять блюда.

Рад пододвигается ко мне ближе и шепчет на ухо:

— Я заказал для тебя лёгкий овощной салат и медальоны из кролика с соусом. Ты же такое ешь или выберем что-то другое?

— Нет. Пусть будет. Мне всё подходит, — улыбаюсь в ответ и вздрагиваю, когда слышу хлопок — официант только что откупорил бутылку шампанского.

— Наташа не пьёт, — Рад отставляет в сторону фужер и вместо игристого напитка наполняет стакан соком, — апельсиновый, верно?

— Ты запомнил. Верно.

— Вы за рулём или не пьёте по состоянию здоровья? — интересуется Вячеслав и пока я собираюсь ему ответить, Рад говорит за меня.

— Наташа беременная. Ей нельзя пить.

За столом повисает гробовая тишина. И я боковым зрением улавливаю, как зеленеет отец Радмира.

***

Радмир

— Пригласи меня на танец, пожалуйста, — шепчет на ухо Наташа, сжимая под столом мою руку.

Вытираю салфеткой губы, прокашливаюсь.

— Прошу прощению. Хочу пригласить свою даму на танец.

И не дожидаясь реакции родственников молча встаю из-за стола и отодвигаю стул, когда Наташа с него поднимается. Она смотрит на меня с благодарностью и хоть держится достойно, я чувствую, как её всю трясёт, когда наши пальцы перекрещиваются в замок.

— Спасибо, что спас меня, — говорит она, когда отходим от столика на безопасное расстояние.

— Не слушай моего отца, — остановившись на импровизированном танцполе, начинаю вести Наташу в танце и пока мы двигаемся, покачиваясь в такт музыки, не разрываем зрительного контакта. — Мне вообще пофиг, что он скажет. Его мнение ничего не изменит. Ты моя! И это на всю жизнь.

— Папа будет рвать и метать. Я ему не понравилась.

— Это его проблемы. Я свой выбор сделал.

Наташа прижимается плотнее, скользит по моим плечам ладонями и руками оплетает шею.

— Ты ничего не боишься, да?

— Ничего.

— Кто ты такой, Рад? Я никак не могу понять.

— Что ты хочешь понять, детка?

— Всё! Я хочу знать о тебе абсолютно всё. Что ты любишь есть, какую музыку слушаешь. Дождь или солнце…

— Гроза. Я люблю грозу. Слушаю рэп, бывает рок, по настроению что-то попсовое. Оливье люблю. Готов есть его каждый день.

— Весьма неожиданно, — хихикает Наташа. — Я запомню. Приготовлю тебе целую кастрюлю оливье. Придёшь?

Прижимаюсь лбом к её лбу. Закрываю глаза.

— Приду.

Опускаю руки ниже талии и чувствую, как под моими ладонями напрягаются мышцы. Завожусь. Моя выдержка висит на тонком волоске.

— Идём, — прерываю танец и тяну Наташу за руку, ведя за собой.

Оказавшись возле столика, протягиваю руку Тимуру, затем отцу, прощаясь.

— Уже уходите? — огорчённо вздыхает сестра.

— Уже пойдём. Береги себя, сестрёнка.

Склоняюсь над Олей, чтобы поцеловать её в лоб, а она в ответ шепчет мне на ухо: