Небо помнить будет - Елена Грановская

Повисло тяжелое молчание. В голове Дюмеля крутилась мысль, бешеная, страшная, безумная. Он пойдет в резиденцию, где находится Брюннер, и поговорит с ним, а если его нет, то оставит для него сообщение. Кто ему может запретить? С другой стороны, кто его может послушать? Кроме Кнута у Констана нет связи с Вермахтом, с германской силой. Как же гадко и противно звучит — «связь с Вермахтом»… Он ни за что и никогда не заключит никакую сделку с этими адовыми бесами! Но сейчас это действительно может повлиять на ситуацию: попросить за Филиппа у… Нет, нет, нет! Что за вздор! Нет, ни за что и никогда! Но…

Констан разрывался. Он не решился поведать Валери историю его знакомства и отношений с младшим командиром немецких войск. Об этом не знал никто и вряд ли когда-либо узнает, если он сам не расскажет. Это его личное дело.

— Всё образуется, Валери. Я в этом уверен. — Констан ободряюще сжал женщине руки, но сам не верил в силу своих слов. Он думал, что обманывается и обманывает. — Держитесь сами и передайте мои слова поддержки соседям. Филипп не сделал ничего дурного и оскорбительного. Надеюсь, его скоро отпустят. В наших силах только ожидать и уповать.

Валери робко улыбнулась, во взгляде проскользнула слабая надежда. Дюмель обнял ее, благословил и проводил до выхода из церкви.

— Я зайду к вам сегодня вечером. Обязательно зайду, — на прощание пообещал Констан.

Наступило вечернее время. Служба окончена, приход приведен в порядок для подготовки к завтрашней утрени. Переодевшись в сутану и накинув на плечи пальто, Дюмель покинул сад и уехал в город. Но сперва он решил навестить мадам Элен. Сердце его было неспокойно. Он хотел разделить с ней свое волнение и встретить поддержку, услышать слова, которые он надеялся услышать. Он хотел, чтобы она встретила его теплыми объятиями, которые умеют дарить только матери. Пока он ехал в пойманной на Порт де Сен-Клу гужевой повозке и смотрел на мрачные улицы пустующего, пребывающего в страхе Парижа, кутаясь в пальто от ветра, мысли были полны неустанной тревоги за родных ему людей.