Девочка с Севера - Анна Трефц

«Эх, — с тоской подумала певица. — Тебе-то, конечно, нечего пугаться. Можешь смело строить из себя храбреца. Все шишки — мне».

— Ах так. Что ж, ладно, — несколько разочарованно протянул вдруг Бобров, наверное, решив, что скандал в коридоре, пожалуй, перебор, — Вернулся, хотел сказать, что жду тебя завтра после студии. В общем, в шесть в моем офисе.

— Хорошо. — Она поспешно кивнула, опасаясь, как бы он не передумал насчет скандала.

Но он не передумал, развернулся и быстро исчез на лестнице.

— Фу… — вырвалось у нее. — Пронесло.

— Да пошли ты его куда подальше! Жирный урод! — Егор развернул ее в сторону зала. — Иди одевайся быстрее. Я ужасно проголодался.

— Он не урод, он мой продюсер, — поправила его певица.

— Можно подумать, продюсеры уродами не бывают.

— Бывают, с этим не поспоришь, но только не Серж. Он знаешь какой?

— Ну?

Она обернулась:

— Как броня. Надежный. И еще он добрый.

— Да? Что-то не похоже, чтобы из него патока сочилась. А чего это ты его защищать взялась?

Маша усмехнулась и пожала плечами:

— Он же мой продюсер!

Придя домой. Она рухнула на диван, простонав:

— Кто там говорил про голод?

— Я, — Егор шмыгнул на кухню, зашуршал пакетами, загремел посудой.

Она слушала эти мирные звуки, думая о том, что все у нее в жизни складывается замечательно. Кажется, она добилась и того, о чем так долго мечтала, и того, о чем не мечтала вовсе. Девочка с Севера скоро выпустит свой первый альбом и первый клип. И еще у нее есть замечательный Егор, который понимает и жалеет ее. Вон с каким энтузиазмом готовит для нее ужин. А по утрам приносит кофе в постель. Могла ли она думать, что все так распрекрасно сложится. Конечно, Егор не утонченный Александр. У него не такие манеры, да и что там греха таить, не такой он вовсе. И никогда таким не будет. А надо ли? Он и сам по себе хорош. Уже то чудесно, что не похож на Боброва. Решительно ничем. Именно такой ей сейчас и нужен, непохожий на Сержа. Егор — это ее отдушина, ее жилетка, в которую можно выплакаться после трудного общения с этим монстром. Как же она устала от своего продюсера. Вот сегодня защитила его, а зачем? Разве не прав Егор? Бобров — злобный тип и ее ненавидит, словно она ему заклятый враг. Вечно бурчит, а то и взрывается ни с того ни с сего. Добрый! Какой, к чертям, добрый! Хотя там, в гримерке «Кристалла», он мог бы сказать гадость. Мог бы наорать за то, что плохо выступила, публику не заинтересовала. Но он не наорал. Наоборот, похвалил. И эта похвала ей дороже самых бурных рукоплесканий. Вот в чем секрет. Он — сильный. Он давит на нее своим авторитетом. Но как его не послушаешь, ведь он всегда прав.

— Е-мое, — пропыхтел Егор.

Маша открыла глаза. Он присел на корточки над горкой вывалившихся из шкафа в гостиной бумаг. Большая часть из них была исписана текстами песен.

— Хотел найти салфетки, прости, прости, прости, — он принялся собирать листки.

Вдруг замер, вгляделся в один. Потом вытащил и второй:

— Это еще что? Ты рисуешь?

— Я? Рисую? — Она встала с дивана, присела рядом и замерла.

Он держал в руках эскизы проклятого кулона Ирмы Бонд, которые ей подарил художник Коля. Она совсем забыла о них. Вот, значит, как, чертово украшение не оставляет ее в покое. Сердце екнуло — оригинал находился в метре от своего изображения. Там, в ящике, под бельем маленькая коробочка с вещами певицы. Надо бы убрать подальше от расспросов.

— Это не мои рисунки. Это работы моего друга. Он художник.

— Друга? — Егор покосился на нее тем самым нехорошим взглядом ревнивого мужчины.

Маша усмехнулась.

— Он просто друг.

— Он что, работает на ювелирную компанию? — Егор ткнул пальцем в нарисованный кулон, который Коля изобразил объемно и многогранно. Куда интереснее, чем Катю.

— Он писал работу для выставки. Мне кажется, он слишком увлекся деталью.