Первые снежинки - Иоланта Палла

— Я… — Маршал глубоко вдыхает, откидывая голову назад, смотрит на небо и облизывает губы. — Я его ненавижу. И ее ненавижу. Пока моя мать поддерживала отца во всем, та… женщина ложилась под него. Извини, — Антон ставит стаканчик с какао на бордюр и начинает ходить туда-сюда, — я не могу адекватно реагировать на его предательство. Для меня это перебор.

Я смотрю на его метания и чувствую жгучую потребность поделиться деталями своей жизни. Не знаю, почему, но ему я доверяю больше, чем всем остальным.

— Мой отец умер, когда мне было двенадцать. Сейчас у мамы появился поклонник. Он присылает ей цветы каждый день. Знаю, что глупо, но я бешусь от этого. Мне не нравится, что она счастлива, — произношу и чувствую, что грудную клетку заливает чем-то ядовитым.

— Ты с ним знакома?

— Нет. Жанна бы не решилась меня с ним познакомить.

— Почему?

— У нас с ней сложные отношения, — истерично усмехаюсь и верчу головой, пытаясь избавиться от дрожи в теле. Не получается. — Прости.

— За что?

— У тебя свои проблемы, а тут я со своим глупостями, — пью какао, чтобы не смотреть на Антона. Сердце лихачит, пока одноклассник приближается.

— Это не глупости, Лиза, — притягивает меня к себе, — а твоя жизнь. И мне приятно, что ты решила поговорить со мной об этом.

16

После прогулки с Антоном я хожу окрыленная. Хоть тема разговора у нас была не самая приятная, но я чувствую облегчение, словно сбросила с души груз в сотню килограмм. Пусть там осталось ровно столько же, если не больше, но поддержка Маршала не дает впадать в то состояние, в котором я пребываю, когда остаюсь наедине с Жанной. Я злюсь, ловлю тоску зеленую и хочу орать во всю мощь легких, чтобы избавиться от ее общества. Теперь я быстрее сбегаю в гимназию. В стенах учебного заведения проще ладить с собой, чем в квартире, где каждый сантиметр пропитан Жанной Павловной. После уроков мы занимаемся подготовкой актового зала к театральному вечеру, который состоится через две недели. Ничего сверхъестественного не делаем. Работаем с реквизитом и украшаем помещение. Антон не отходит от меня после того происшествия с Лабуковым.

Кирилл сторонится его, но стоит Маршалу отвернуться, как одноклассник прищуривается и не сводит с меня глаз, словно пытается что-то сказать. Парни из класса разделились на две группы. Одни хвостом ходят за Антоном, а другие, меньшая часть, за Кириллом. Я чувствую себя виноватой в том, что Маршал растерял своих друзей. Да, со мной они вел себя некрасиво, но ведь с ним дружили на протяжении одиннадцати лет. Наверное, переживала по этому поводу лишь я, так как Антон равнодушно пожимал плечами, когда я говорила про одноклассников. Сегодня мы должны были закончить с оформлением зала, и Олеся Викторовна предложила нам задержаться, чтобы не растягивать процесс на несколько дней. Инна тяжело вздыхает, проходя мимо меня. Почему-то не решается подходить ко мне, когда рядом Маршал. Вообще создается впечатление, словно он ограждает меня от общения с остальными одноклассниками. Не то чтобы желающих было много, но все-таки…

К моему сожалению, сегодня на уроки является Кристина. Она одаривает меня злобными взглядами при удобном случае. Вместе с подружками они что-то бурно обсуждают, когда Антон обнимает меня.

— Парочка Твикс, сходите в подсобку, — обращается к нам классная, — принесите коробки с реквизитом. Там немного. Справитесь.

Я вспыхиваю, как спичка, от слов Олеси Викторовны, а Маршал улыбается, берет меня за руку и выводит из актового зала. Кристина провожает нас взглядом. Инна в растерянности смотрит то на нас, то на Крис. Меня, конечно, агрессия одноклассницы не должна волновать, но почему-то становится неприятно. Кристина ведет себя так, будто я у нее парня увела, и, что еще страннее, я ощущаю прилив вины за то, чего не делала.