Первые снежинки - Иоланта Палла

— Огромная лужа крови в гостиной… Она до сих пор стоит у меня перед глазами, Антон. Я думала, что на нас напали, а потом… Тётя Лена сказала, что мама хотела покончить с собой, и ее на время упекли в психушку. Мол, Жанна неадекватная совсем. Я переживала за нее и ждала, но мама так и не пришла за мной. Тётя Лена постоянно твердила, что Жанна бросила меня, а я не верила ей, пока друг отца, Степан Андреевич, не оповестил о том, что мама уехала из города. Она со мной даже не попрощалась… А месяц назад явилась и забрала меня сюда… Думает, что сможет своей показной любовью скрасить годы своего отсутствия… Я не знаю, как относиться к тому, что она снова в моей жизни и может с кем-то встречаться… Нет, она может, конечно, но… Я не хочу делать вид, что все хорошо, и у нас счастливая семья, потому что это совсем не так. Жанна меня не знает, не спрашивает, как я жила, пока ее не было, а… Она, будто роль играет. Всегда любезная и любящая. Меня тошнит от ее заботы и проявления чувств.

Складываю руки на груди и увожу взгляд на окно. Не вижу ничего, кроме туманной дымки, которая застилает глаза. Не знаю, что думает обо всем мною сказанном Маршал, но мне тошно от быстрой исповеди. Сердце клокочет, словно через него навылет пролетела пуля. Я начинаю жалеть о произнесенных словах, только их уже не вернешь, да и все, что я, как скоростной поезд, вывалила на Антона, правда. Я ТАК чувствую. У меня в груди свербит от обиды и боли, а еще страха, что та ситуация повторится. Я, конечно, уже старше и могу постоять за себя, но от одной мысли о маминых закидонах внутренности сжимаются до микроскопических размеров, и в голове гудит.

— Ты как? — вдруг спрашивает Антон. Я же замираю с открытым ртом, потому что ожидала всякого, но не таких вопросов.

— Мне стыдно, — решаюсь вновь посмотреть на него. Маршал хмурится, изучая мое лицо, на котором наверняка выражены все краски эмоций.

— Почему? Разве ты сделала что-то плохое?

— Нет. Наверное… За нее стыдно. За ситуацию. За то, что ты увидел.

— Перестань, Лиза, — Антон кривится и качает головой, — ты видела, что я сотворил и не приняла за психа, хотя мой отец именно так меня называет, когда я… Ну… Теряю контроль над собой. Но одно могу сказать точно, — одноклассник шумно сглатывает, — я бы твою мать на куски разорвал за то, что она с тобой сделала.

Не нахожу ответа на его реплику и выдавливаю из себя скупую улыбку. Плечи опускаются, ведь напряжение, в котором я пребывала постепенно спадает. Я еще некоторое время смотрю на Антона и понимаю, что он не считает меня больной или неадекватной. Коннект взаимный, и от осознания этого факта по грудной клетке разливается живительное тепло. Теперь мне совсем не хочется возвращаться в квартиру к Жанне, которая оборвала телефон своим навязчивыми звонками. Я отключаю звук и провожу с Антоном еще около двух часов, после чего мы покидаем уютное кафе и едем на автобусе до дома. Там нам приходится разойтись в разные стороны, хотя очень не хочется. С Антоном мне спокойнее. Я будто на своем месте, когда он рядом. В полном душевном раздрае вхожу в квартиру и тихо прикрываю за собой дверь.

— Лиза, где ты была?! Почему на звонки не отвечала?! — Жанна вылетает в коридор внезапно, словно поджидала меня за углом. Я даже вздрагиваю от ее столь эффектно пугающего появления.

— Прогулялась после уроков.

— Прогулялась? — Жанна поджимает губы и качает головой, пока я разуваюсь. — Лиза, так больше не может продолжаться.

— Что не может продолжаться?

— Мы должны поговорить.

— О чем?

— О том, как жить дальше. Я больше так не могу…

18