Лингус - Мариана Запата

Могла бы и догадаться, что так будет, прежде чем доверить ему указать кратчайший путь к дому Тристана. По какой-то причине навигатор всегда приводил меня туда, что определенно не было тем местом, куда я хотела попасть. Прошло около часа с тех пор, как я получила последнее сообщение от Тристана, в котором был указан адрес и примечание о том, что входная дверь будет не заперта. Поколесив по всему городу, сделав несколько неверных поворотов, притормаживая перед каждым дорожным знаком в надежде увидеть в ночи светоотражающие надписи, я, наконец-то, припарковалась перед домом, адрес которого совпадал с адресом в сообщении.

Он живет здесь один?

Дом был почти в два раза больше того, в котором я выросла, а миленький район среднего класса был одним из тех, которые я видела по телевизору. Решив просто так не стоять на улице и не глазеть на серый дом с белой отделкой, я направилась к двери и подняла кулак, чтобы постучать, когда вспомнила, что входная дверь открыта. Тристан общался слишком расплывчато после первого сообщения, настаивая на том, что он болен и ему нужно в больницу.

— Тристан? — крикнула я, стараясь как можно тише закрыть за собой дверь.

В коридоре была кромешная тьма, и я пошарила по стене рукой в поисках выключателя. Когда я нажала на него, то коридор и лестница передо мной осветились ярким белым светом. Мой телефон завибрировал в кармане. Имя Магеллан появилось на экране. Разблокировав его, я увидела сообщение «Наверх и налево». Я сбросила кеды, заметив груду обуви прямо у двери, и поднялась по лестнице. Меня раздирало любопытство, что именно с ним не так, потому что мы совсем недавно виделись, и он выглядел совершенно нормально.

Второй этаж дома был окрашен в нейтральный цвет, и только одна дверь слева от лестницы была слегка приоткрыта.

— Тристан?

Как только я решила пробраться внутрь, из-за двери донесся жалкий стон. Я действительно понятия не имела, чего ожидать. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, насколько большой была спальня, учитывая, что она освещалась лишь лампой, стоящей на прикроватной тумбе. Я услышала тот же стон, исходящий из-под скомканного на левой стороне кровати одеяла. Я бросила сумочку на пол и подошла к куче из одеяла, под которой, как я предполагала, лежал Тристан.

— Эй, — мягко произнесла я куче, размером с человека.

Через несколько секунд под одеялом что-то зашевелилось, и верх рядом с изголовьем кровати начал двигаться. Голова Тристана показалась из-под хрустящих белых простыней, в которые он был завернут. Его прекрасное лицо казалось неестественно бледным и липким от пота. Он открыл глаза, моргнул, и я увидела, что прежний зеленый оттенок радужки потускнел и посерьезнел, совершенно не походя на яркую, искрящуюся зелень, которую я видела в его глазах раньше. Грубый болезненный кашель вырвался из его груди.

— Я заболел, Кэт, — простонал он, выглядя еще более бледным, чем за мгновение до этого. — Мне жарко, но при этом у меня озноб и все болит.

Я не врач, но слишком хорошо знала эти симптомы. Похоже на грипп. Разве не я шутила пару дней назад, что заразила его гриппом? Прикоснувшись к его лбу, я вздрогнула от сильнейшего жара.

— У тебя есть градусник? — спросила я.

Он закрыл глаза и кивнул, вытаскивая руку из-под простыней, под которыми лежал, и указал на тумбочку. Конечно же, на краю был белый градусник. Я попросила его открыть рот, и, установив таймер, расположила градусник под его языком. Даже без этого маленького приспособления я знала, что он был слишком горячим. Я провела рукой по его лбу и волосам, только чтобы стереть пот с его лица.

— Чувствую себя ужасно, — прохрипел он, дрожа.

Несколько мгновений спустя градусник запищал, и, вытащив его изо рта, я нахмурилась. Тридцать девять и пять. Очень не хорошо.

— Тристан, как давно тебя лихорадит?

— Давненько.