По старой дружбе - Мария Перевязко

Я в шоке от того, что она смогла преодолеть себя и все это произнести. Я хочу сказать о том, что она меня не теряла. Что я здесь, вот он я, и я никуда не денусь. Пусть какое-то время мы жили, испытывая друг к другу не самые теплые чувства, но так ли это важно, когда сейчас мы здесь? Но вместо этого у меня вырывается совсем другое:

— Не знал, что у тебя есть сердце!

— Вот ты дурак, — она качает головой, но я все равно замечаю мимолетную улыбку на ее лице.

Появляются ее друзья и мои родители. Почему именно сейчас? Я не успел ничего сказать, кроме какой-то ерунды. Вот так всегда. Я и в правду дурак.

Когда выходит врач и объявляет нам о том, что дядя Володя будет в порядке, я ухожу из больницы. Мне очень хочется объясниться с Леной, но сначала мне нужно кое-что сделать.

Дверь в квартиру Венериных приоткрыта. Я прохожу в гостевую спальню и сочувственно смотрю на Владу, закрывающую злосчастный чемодан, набитый вещами.

— Знал, что найду тебя здесь.

Она вздрагивает и непонимающе смотрит на меня.

— Зачем ты пришел?

— Твой папа будет в порядке. Ты все еще можешь быть с ним.

Она глубоко дышит и усаживается на край кровати.

— Я думала, что всё… Всё…

— Да, я знаю. Поэтому и пришел.

— Я думала, что он тоже хочет быть со мной, — борясь с подступающими слезами, глухо произносит она. — Я так хотела, чтобы он хотел.

— Он хочет, — я усаживаюсь на кровать с другой стороны. — Но он любит и свою жену. И Лену. Не обязательно было строить целый план заговора, чтобы быть с ним. Нужно было просто спросить, чего хочет он.

Влада шмыгает носом, и в этот раз (по крайней мере, мне так кажется) она плачет по-настоящему.

— Мне было страшно. Решить за него было проще.

Она поднимается с кровати, вытягивает ручку чемодана и бредет на выход.

— Не уезжай, — я догоняю ее в прихожей. — Ты все еще можешь все исправить!

— Мы оба знаем, что это не так. Здесь мне не место.

Она задерживается у лифта, поворачивает голову и посылает мне ангельскую улыбку, ту, от которой у меня когда-то сорвало крышу.

— Спасибо.

Некоторое время я стою у дома Венериных и пялюсь в одну точку. Затем беру себя в руки и иду домой.

Захожу в свою комнату и открываю нижний ящик стола. Вытаскиваю конверт со стразами и спустя столько лет вскрываю ногтем. Внутри лежит сложенная вдвое бумажка. С гулко стучащим сердцем разворачиваю бумагу. Лена, наверное, написала целую поэму, но потом долго перечеркивала свои каракули черной гелевой ручкой. Да так, что разобрать хоть что-то не представляется возможным. Зато две фразы остались нетронутыми. И, на фоне сотни перечеркнутых слов, они тут же бросаются в глаза.

«Пожалуйста, поговори со мной»

Вторая фраза написана через строку. Я перечитываю ее раз за разом, и колени подгибаются сами по себе.

«Я тебя люблю»

Глава 30. Краснов

По дороге к дому Венериных я вдруг останавливаюсь. А вдруг они останутся в больнице на ночь? Вдруг я зря несусь туда, как сумасшедший? Решаю, что не зря. А даже если и так, подожду. Буду ждать, сколько потребуется.

Светофор возле дома Венериной краснеет прямо передо мной. Чертыхаюсь и нервно топчусь на месте. Бородатый дядька, остановившийся рядом, скашивает на меня глаза и делает шаг в сторону. На всякий случай.

На парковке через дорогу останавливается знакомая машина, и я пытаюсь разобрать номера. Это не требуется. Я вижу, как из авто выбирается Ленина мама, а затем и сама Лена. Я машу ей рукой, но она меня не замечает. Забирает из багажника сумку, стоя спиной ко мне.

— Венерина! — кричу я.

Она удивленно озирается, пока наши глаза не встречаются. Загорается зеленый. Лена оставляет багажник открытым и подходит к переходу с другой стороны. Я иду по зебре, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.

— Я прочитал письмо! — терпения не хватает, и я громко выпаливаю это на середине дороги.