Игра в имитацию - Мила Гусева

Аддамс тщетно пытается унять бешеное тахикардичное сердцебиение и проводит тыльной стороной ладони по взмокшему лбу, убирая с лица прилипшие растрёпанные пряди.

Проходит не меньше двух минут, прежде чем она приходит в норму — пульс замедляется, учащённое дыхание выравнивается, дурман возбуждения спадает, уступая место привычному рациональному мышлению.

Он тяжело дышит и пристально смотрит на неё, явно ожидая ответной ласки.

Какая трогательная наивность.

Зачем ей это?

Своё она уже получила.

— До встречи на лекции, профессор, — небрежно роняет Уэнсдэй, прежде чем выбраться из шкафа.

Кажется, Торп пытается поймать её за локоть, но она ловко уворачивается, не считая нужным продолжать — она уже и не думает о сексе.

Идти по коридору слишком рискованно, поэтому Аддамс поспешно достаёт из кармана металлическую пилку и ловко вскрывает окно. Прохладный ночной воздух приятно холодит разгорячённую кожу, окончательно возвращая ненадолго утраченное здравомыслие.

Увы, сегодняшний день оказался провальным в плане расследования — ничего критичного, завтра она продолжит с удвоенным усердием.

И уж точно не позволит себе так глупо попасться. Несказанная удача, что ей удалось так легко отделаться от проклятого Торпа.

И лишь на крыльце общежития ZETA разум Уэнсдэй осеняет внезапная мысль — а какого черта он вообще полез вместе с ней в этот злополучный шкаф? Ведь преподавателям открыт доступ в архив в любое время.

Если только он не пытался сделать то же, что и она — выкрасть конфиденциальную информацию.

Oh merda.

Похоже, она и впрямь переспала с маньяком.

Снова.

Следующий день выдаётся невыносимо загруженным.

К лекциям добавились практические занятия, на которых даже безразличная к своему предмету профессор Барклай устраивает самые настоящие перекрёстные допросы — но Аддамс с честью выдерживает поток непростых вопросов и успешно получает высший балл по герменевтике.

Но большая часть остальных студентов едва не впадает в панику — одна из скудоумных идиоток, имени которой Уэнсдэй не знает и не хочет знать, даже вылетает из аудитории, заливаясь слезами.

Тайлер вяло мнётся над ответом на вопрос о религиозно-феноменологическом дискурсе, стараясь незаметно заглянуть в учебник и временами бросая умоляющие взгляды в сторону Уэнсдэй, явно ожидая подсказки.

Но его жалкие потуги оказываются практически бесполезными. Барклай недовольно поджимает губы — и в итоге задаёт Галпину написать целое эссе к следующему занятию.

Наконец мучительно долгий учебный день подходит к концу.

Студенты сбиваются в кучки подобно глупым овцам, оставшимся без пастуха — и рассаживаются по всем газонам кампуса, чтобы насладиться отвратительной солнечной погодой и подготовиться к завтрашним парам на свежем воздухе.

Впрочем, это даже плюс — не потребуется слоняться по общежитиям, чтобы допросить возможных свидетелей.

Вооружившись блокнотом и гелевой ручкой, Аддамс поочередно подходит к компаниям первокурсников, чтобы задать каждому ряд основных вопросов.

Знакома ли вам Дивина Флоренс?

Посещали ли вы вечеринку в минувшее воскресенье по указанному адресу?

Не замечали ли там ничего подозрительного?

Кто был организатором вышеупомянутого мероприятия?

Не вела ли мисс Флоренс себя странно или необычно?

Не делилась ли она планами о продолжении вечера в каком-нибудь другом месте?

Несколько человек отказались отвечать. Большая часть студентов отсеивалась из круга свидетелей уже после первых двух вопросов, а остальные выдавали бесполезную чушь в ответ на третий — Уэнсдэй узнала, что некая Мелани Уотерс изменяет своему парню с качком из общежития KKZ, две девчонки подрались из-за общего бывшего, а тупоголовый Кент плотно сидит на экстази ещё с десятого класса. Совершенно ничего, что могло бы подтолкнуть её к разгадке.