Игра в имитацию - Мила Гусева

— Ох, ты совсем меня не слушаешь, что ли… — укоризненно вздыхает блондинка, цокнув языком. — Да, Аякс там был, и мы даже поцеловались, но потом внезапно появилась ты. Кстати, где ты была до этого?

— Неважно, — она на минуту умолкает, обдумывая неожиданную информацию. Если новоиспечённый воздыхатель Синклер тоже присутствовал в злополучном доме в тот вечер, он вполне мог увидеть что-то подозрительное. Или знать имя организатора вечеринки. Или… Oh merda, этого парня просто необходимо допросить. И по возможности так, чтобы не вызвать подозрений. Омерзительно довольная Энид уже намеревается покинуть комнату, но Уэнсдэй ловко хватает её за руку. — Ты должна мне помочь в расследовании.

— Я? — глаза соседки удивлённо округляются, становясь похожими на огромные чайные блюдца. — Но как?

— Ты должна устроить мне встречу со своим Ромео, — безапелляционным тоном заявляет Аддамс, крепче стиснув её запястье. — И желательно в неформальной обстановке, чтобы всё выглядело максимально естественно. Устрой вечеринку и пригласи его.

— Но, Уэнс… — робко возражает Синклер, безуспешно пытаясь высвободить свою руку из железной хватки. — У нас всё только началось, и если ты начнешь допрашивать Аякса, он может всё неправильно понять… Может испугаться и не захочет больше со мной видеться. Я не хочу ничего испортить, понимаешь?

— Нет, я не понимаю, — раздражённо шипит Уэнсдэй сквозь зубы. — Не ты ли слёзно умоляла меня заняться этим дерьмом?

— Да, но Йоко сказала, что теперь делом занялась полиция. Не знаю, как ты, а я до сих пор боюсь оставаться в комнате одна после вчерашнего послания на двери, — Энид невольно ёжится и изгибает брови домиком. — Не лучше ли тебе прекратить лезть в это дело?

— И не подумаю, — в ровном тоне Аддамс звенит металл. Однако, взглянув на испуганное лицо соседки, она сиюминутно решает сменить тактику. — Послушай, Ниди…

Несколько лет назад, когда они с невероятным трудом сумели ужиться в одной комнате престижной академии Невермор, а потом едва не погибли после нападения сумасшедшего маньяка, Синклер гордо заявила, что отныне и навсегда они связаны крепкой дружбой до конца жизни — и предложила скрепить клятву кровью.

И хотя повод был более чем идиотский, идея кровавого ритуала показалась Уэнсдэй весьма занимательной. Они написали текст на тетрадном листке в клетку, одновременно порезали пальцы и поставили багряную печать в конце импровизированной клятвы. А ещё неугомонная блондинка предложила подписаться сокращениями имен — Уэнсди и Ниди — аргументируя глупую затею тем, что больше никто во всём мире не будет этого знать.

Шифры Аддамс любила.

Даже такие — простые до идиотизма.

И потому согласилась.

И никогда не гнушалась использовать выдуманное слащавое обращение, чтобы добиться желаемого.

— Ниди, — с нажимом повторяет она, пристально вглядываясь в растерянное лицо соседки. — Это очень важно, поняла?

— Ладно… — сокрушенно вздыхает Синклер, с досадой нахмурив брови. — Я что-нибудь придумаю. Но если ты испортишь мои отношения, я сожгу весь твой кошмарный чёрный гардероб.

Когда Энид наконец скрывается за дверью, помчавшись на крыльях гормонального шторма навстречу своей новой якобы вечной любви, Уэнсдэй усаживается за стол и открывает учебник по ненавистной истории искусств. Взгляд угольных глаз то и дело падает на верхний ящик, в котором лежит флешка с материалами дела Мартен, но титаническим усилием воли Аддамс останавливает себя.

В конце концов, она приехала сюда учиться — чтобы закончить престижный университет с отличием, чтобы получить литературную степень и чтобы ни одно издательство в мире больше не смогло упрекнуть её в писательском непрофессионализме.

Проклятое эссе пишется из рук вон плохо — несмотря на разумные доводы рационального мышления, мысли Уэнсдэй витают бесконечно далеко. И потому, когда спустя несколько часов дверь комнаты снова хлопает, она почти искренне рада возвращению соседки.