Игра в имитацию - Мила Гусева

В голове мельком проскальзывает невольная мысль, что мужчинами парадоксально легко управлять. Всего одно движение — будь то невинный взмах ресниц или же порочное прикосновение пальцев вдоль широкой кружевной резинки чулков — и они как по команде теряют голову. Туманится взгляд, учащается дыхание. Бьющаяся венка на шее начинает пульсировать быстрее.

И хотя Аддамс обычно не одобряет настолько фривольных способов манипуляции, отрицать их эффективность нет смысла.

А секундой позже она запускает руку под платье и слегка приподнимается, чтобы дразняще медленно стянуть нижнее бельё. Плотное чёрное кружево скользит вниз по ногам, слегка царапая нежную кожу. Уэнсдэй успевает подумать, что надеть простые лодочки вместо более привычных ботинок на массивной подошве определённо было отличным решением — совсем не хотелось бы портить сцену коварного соблазнения вознёй с обувью… А потом Торп резко подскакивает на ноги — и, крепко стиснув её талию, рывком подтягивает к краю стола.

У Аддамс невольно вырывается предательски громкий вздох. То ли от неожиданности, то ли от разом накатившего возбуждения.

Довольно трудно дать здравую оценку ситуации, когда сильные мужские ладони скользят вдоль изгибов её тела без единого намёка на нежность. Грубовато сжимают грудь. Беспощадно сминают плотный атлас тщательно отглаженного платья. Требовательно оттягивают высокий воротник, обнажая мертвецки бледную шею с лиловыми следами прошлого безумства.

Она дышит тяжело и загнанно, глядя ему прямо в глаза — насыщенной бархатной зелени там почти не видно, только бездонная чернота зрачка. И отчего-то этот пристальный взгляд действует совершенно гипнотически, распаляя самые низменные желания и разжигая пожар возбуждения глубоко внутри. А мгновением позже ладони Торпа ложатся на её бедра и властно разводят в стороны предательски дрожащие ноги. Уэнсдэй рефлекторно прикрывает глаза, концентрируясь на крышесносных тактильных ощущениях — но голос разума отчаянно вопит, что перед ней враг, возможный преступник, серийный маньяк… Что она должна сохранять холодность рассудка и трезвость ума. Вот только тело реагирует совершенно противоположным образом.

Жадные прикосновения его обжигающе горячих пальцев запускают пульсацию между ног, заставляют мышцы внутри требовательно сжиматься вокруг пустоты. А когда ладонь профессора оказывается на внутренней стороне бедра, Аддамс и вовсе приходится сильно прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать стон.

Она невольно подаётся навстречу его руке, отчаянно желая большего.

Но ситуация выходит из-под контроля за считанные секунды — Торп рывком дёргает её на себя, стащив со стола, и резко разворачивает спиной. И тут же властно надавливает на поясницу, принуждая наклониться вперёд и упереться ладонями в гладкую поверхность столешницы. Подобная расстановка сил Уэнсдэй категорически не устраивает — поворачиваться спиной к врагу в высшей степени неблагоразумно.

Бросив на проклятого профессора красноречивый разгневанный через плечо, она пытается обернуться — но не успевает.

Он неожиданно проворно наматывает на кулак распущенные смоляные локоны и натягивает до лёгкой боли, безжалостно блокируя все попытки сопротивления. Аддамс дёргается всем телом, инстинктивно пытаясь вырваться, но ничего не выходит — у Торпа поистине железная хватка.

Слышится звон пряжки ремня, а в следующую секунду он рывком задирает её помятое платье и резко подаётся вперёд.

Первый толчок выходит довольно болезненным — несмотря на высокий градус возбуждения, её тело оказывается совершенно не готово к такому грубому проникновению. Вдобавок подвздошные косточки врезаются в острую грань столешницы, усугубляя ситуацию.

Всё внутри словно обжигает огнём.

Уэнсдэй невольно морщится и сдавленно шипит сквозь плотно стиснутые зубы.