Не обещай - Фло Ренцен

Наверно, я тогда уже чувствовала близость обрыва, а за ним — глубокую пропасть.

Он не говорил мне, по краю ли обрыва бродит сам. Только, бывало, подначивал — как сегодня. А я хваталась за его подначки, подогревалась ими — так значит так. Использовала — не его, а просто то, что он готов был и хотел мне дать. И я брала, не боясь. Согласно своему обычному отношению к жизни: не бояться.

То ли подстыла я на этой веранде, то ли холодок этот скорее изнутри меня холодит — чувствую, что мне нужно подвигаться.

Расправляюсь с обедом под негромкое, мерное баханье внутри себя:

«Так надо. Так правильно».

Или, может, это звякает что-то с Павлиньего острова?

Кто я?.. Кто я?.. Кто я для тебя?.. Ты кто для меня?..

Это ж работа, все только работа. Я нужна тебе для работы?.. Я нужна тебе, чтобы возиться с бумажками и ведомствами, вносить структуру, наводить порядок? Со мной удобно, удачно и успешно, со мной у тебя хорошо получается?.. И в постели по совместительству тоже. Тебе так хорошо — мне разве плохо? Разве мне этого мало?..

Холодок во мне не холодит — освежает. Приятная свежесть в летний зной. Не холодок — ветерок это. Свежий бриз. Он разгоняет все вопросы, прежде чем они успевают сформироваться во мне.

Переглядываемся с ним почти безразлично. Кто знает, а вдруг у него внутри сейчас тоже что-то тикает? Не разберу, да и пора мне.

Под звон посуды — убирают мой прибор — мы прощаемся «до вечера» поцелуем в губы, легким, как дуновение летнего ветерка.

Тут ему опять звонят, а я напяливаю маску «на выход» и жестами прошу его, чтобы не провожал.

На тесном, сводчатом выходе меня застает ЭфЭм, только из-за маски не узнает никто. Кажется, этот тим билдинг эвент им организовала их пиар менеджер, которая строит их в группку, да так, чтоб с соблюдением дистанции. Она велит им не снимать масок а, поскольку улыбок все равно не видно, делать красноречивые жесты — и фотографирует их для вебсайта.

Также замаскированный, Франк машет мне на улице, высаживаясь из такси и спеша к своим:

— Привет, Кати. Уходишь?

— Привет, — говорю, — Франк. Ухожу.

— Мартина увидишь сегодня?..

Отрицательно качаю головой и делаю ему знак, что мне пора.

***

Знойное лето попало в пробку трехнедельного пекла. Оно расплавлено и недвижно, зато коронавирус цветет по-бешеному.

Когда разговариваю с Каро, мы с ней с удивлением обнаруживаем, что в Милане сейчас плюс двадцать пять, то есть, на десять градусов меньше, чем в Берлине. Каро смотрит на меня очень тоскливо, разговаривает вяло, жалуется на головные боли. Говорит, что из-за высокой влажности пару раз едва не падала в обморок и даже с трудом припоминала, где находилась в момент воображаемой «отключки».

— Помнишь, тогда, на танцах?.. — трагично-дистрофично спрашивает она.

Не помню, но вспоминаю на ходу: когда-то Каро, вот так вот доходяжничая, в состоянии показушной самоотверженности притащилась на репетицию к Ларисе. Было это накануне выступления и пропускать категорически не предлагалось. Но вместо того, чтобы оценить те жертвы, Лариса, как назло, вкатила нам какую-то особенно нечеловеческую растяжку — и давай распекать Каро за то, что та оказалась в «отвратительной форме», и растягивать ее «мануально», так, мол, надо, и угрожать, как она любила — а ну, мол, соберись, носки — к себе, сейчас по жопе надаю. В ответ на те растягивания, распекания и угрозы Каро, хоть и додыхала — психанула, ножкой топнула и дверью хлопнула — рванула прямо посреди репетиции домой, только Лариса ее и видела. Не любит она, Каро, ни боли, ни физических перегрузок. Наездов тоже не терпит.

На мое спонтанное предположение, мол, а у нее там случайно не корона, Каро в ужасе таращит на меня глаза, будто впервые видит, с уверенностью отрицает, затем поспешно завершает разговор. Успеваю сказать, что ей явно нужен отдых.