Рождество с тобой - Клаудия Бургоа, Грэм Клэр

Я борюсь с желанием сделать это быстро. Даже если и хочу услышать, как она выкрикивает мое имя, я хочу растянуть удовольствие.

Одна ночь.

Этого не повторится.

Это все, что у меня есть, поэтому я должен насладиться ею. Чередуя долгие облизывания с ударами, я делаю это все сильнее и быстрее под ее стоны. Продолжаю, пока не чувствую, как волна оргазма накрывает ее, как стенки ее киски сжимают мои пальцы. Я так возбужден, что хочу погрузиться в нее, но вместо этого, услышав, как мое имя вырывается из ее прекрасного рта, я приподнимаюсь и целую Одри.

— Ты нужен мне, — говорит она между частыми вдохами.

Требуются все сил, чтобы встать и найти презерватив. Если бы мог, то просто погрузился бы в нее. Вместо этого я разрываю обертку и надеваю его на себя. Встав между ее ног, я упираю свой ствол в ее вход и проталкиваюсь внутрь.

На мгновение, полностью погрузившись в нее, я наслаждаюсь ее теплом и прижимаюсь к ней губами в интенсивном поцелуе. Двигаю бедрами, выходя наружу, а затем снова погружаюсь в ее тугой жар.

Она подстраивается под мой ритм. Мы быстро врезаемся друг в друга, и нас уже не остановить. Мы вот-вот подожжем всю комнату.

Хаос внутри меня хочет вырваться наружу.

Чем сильнее вхожу в нее, тем жестче он становится. Ворчание, стоны и отчаянные мольбы не могут заглушить звук наших душ, растворяющихся друг в друге.

Я выкрикиваю ее имя, прижимаясь к ее шее, и чувствую учащенный пульс, совпадающий с моим. У нас обоих перехватывает дыхание.

Глава 7

Одри

Глухой удар.

Я открываю глаза и вижу, что Колин стоит на одной ноге, скорчившись рядом с кроватью. Вот и весь мой сон, в котором он был Сантой, а я — в списке «хулиганов».

Его щеки краснеют.

— Извини. Я… Я не хотел будить тебя. — Он поднимает свой ботинок, который, как полагаю, и издал предательский звук, и выпрямляется.

Комната совершенно белая от снега за окном. Вчера вечером мы не подумали о том, чтобы задернуть шторы. Занавески были последним, о чем я думала.

И вот теперь… наступило неловкое утро.

Смотрю на часы на тумбочке. Сейчас, наверняка, только шесть утра. Все нормальные люди еще в постели.

Но только не Колин.

Он сидит в кресле и сосредоточенно зашнуровывает ботинок, словно тот может взорваться, если он завяжет его неправильно.

Я натягиваю одеяло до подбородка. Что-то в том, что я голая, а он бешено мчится к выходу, заставляет меня чувствовать себя еще более незащищенной.

Придумай что-нибудь, Одри.

Когда он встает, я ничего не соображаю. Однако не хочу, чтобы он уходил.

— Внизу есть континентальный завтрак. — Правда? Это все, что я смогла придумать? Он выглядит так, словно ему жаль меня, а я не могу этого допустить. — Кофе просто отвратительный.

— Спасибо за предупреждение. На секунду я подумал, что ты хочешь, чтобы я присоединился к тебе. — На его губах, которые теперь знаю досконально, появляется дразнящая улыбка.

— Ни в коем случае. — Я машу рукой в знак отказа и тут же засовываю ее обратно под одеяло. — Кроме того, думаю, что он будет подан только через пару часов.

У него хватает приличия выглядеть смущенным.

— Я должен идти. Но прошлая ночь была…

Не натягивай одеяло на голову. Не натягивай одеяло — подождите? Он действительно уходит? И что было прошлой ночью?

Я смотрю на него, желая, чтобы он закончил фразу, и в то же время надеясь, что не сделает этого.

Колин хватает свою куртку и обходит кровать. Остановившись рядом со мной, он делает паузу, затем смотрит на меня с выражением, которое не могу расшифровать, и целует в лоб.

— Может, кофе сегодня утром будет лучше, — говорит он.

— Очень маловероятно, — говорю я, чтобы скрыть свое удивление от поцелуя в лоб. Человек, который отчаянно хочет уйти, не стал бы так заморачиваться, верно?

И почему меня это волнует? Это была одна ночь. Для нас обоих.