Мой любимый юрист - Анна Ардыкуца

— Естественно. Я же старалась оставить положительное впечатление о городе. Так что можешь не волноваться, всё, как ты и привык, — по высшему разряду. На ресепшен подойдёшь и просто назовёшь свои имя и фамилию. Получишь ключи от номера. И если уж я решилась быть гостеприимной, то можешь рассказать о своих планах, и я, куда и когда нужно, тебя отвезу. Так что говори, с чем на самом деле пожаловал?

Аренин посмотрел на меня сердито. Хотя в чём я была перед ним виновата, совершенно ума не приложу.

Но и меня голыми руками не возьмёшь, поэтому, задрав подбородок как можно выше, я глянула на него не менее сердито и сурово.

— Что-то не так? — нахально поинтересовалась я. — Что-то нужно ещё?

На что Рома резко открыл дверь моего бедного, многострадального «Пыжика» и, выйдя, от души захлопнул её за собой. Я же стала внимательно наблюдать за дальнейшими действиями «крутого московского адвоката», изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выйти следом и так же от души не двинуть ему за дверь. Пусть у Porsche Panamera своего так хлопает!

А он стал осматриваться, обводя всё вокруг критическим взглядом, и, видимо, остался доволен. Отдельно остановил взор на здании гостиницы, ну и на Волге, до которой было буквально рукой подать. Эти действия его явно успокоили, поскольку он, облокотившись о машину, заглянул внутрь, посмотрел на меня с ехидной улыбочкой и поинтересовался:

— Провожать меня до номера, я так понимаю, никто не собирается?

Я онемела от такой наглости и не сразу нашлась, что и сказать. А придя в себя, ответила не менее надменно:

— Так вроде и сам не маленький, уж разберёшься как-нибудь. Вход вон, напротив прям. Мне просто ещё нужно успеть вернуться на работу.

Но ответ Рому явно не удовлетворил, поскольку он обошёл автомобиль и, открыв дверь с моей стороны, начал меня вытаскивать из машины за руку. А я, как под гипнозом, руку свою протянула и вышла. Он улыбнулся на это своей проклятой неотразимой улыбкой.

— Ага, щас! А если меня что-то не устроит? Или с бронью что-нибудь перепутали? И останусь я тут, на улице, посреди Набережной, голодный, бездомный, одинокий, несчастный.

И, глядя в эти умопомрачительные серо-зелёные глаза, я могла думать лишь о том, как же они, чёрт их дери, на меня влияют! Парализуют буквально. Эта его неподражаемая улыбка вовсе лишает остатков воли и разума. А уж когда он настолько близко ко мне, творится вообще караул. И, как будто это чувствуя, Рома придвинулся ещё ближе, закрыв мне манёвры к возможным движениям, пригвоздил меня к машине и в своей привычной манере «заблокировал» руками с обеих сторон. А его губы были от моих практически в паре миллиметров.

Так несколько невозможно долгих секунд мы и стояли, пока, тяжело дыша и чертыхаясь, Рома не отодвинулся, взял с заднего сиденья свою дорожную сумку и прохрипел:

— Пойдём заселяться, что ли.

Шла я, как заворожённая, ведомая за руку, и очень слабо осознавала, что происходит. А вернее — всё ещё никак не понимала возникшего ко мне интереса со стороны вышеуказанной мужской особи.

И вот я даже не заметила, как за руку с Ромой вошла в здание престижнейшей гостиницы города. Именно в этот момент на смену шоку пришла вроде недавно утихшая злость. Как и в прошлый наш разговор — продуктивная и правильная.

Я попыталась освободить свою несчастную руку из цепкой и сильной лапищи этого упыря, но не получалось. Хватка была железной. Естественно, это меня разозлило ещё больше, и глаза мои медленно, но верно начали наполняться кровью. И уважаемого господина Аренина от жуткой и страшной смерти спасло лишь то, что мы уже подошли к стойке ресепшена.

Милая девушка-администратор встретила нас лучезарной, белоснежнейшей улыбкой, и, как и требовали того правила приличия, мы с Ромой улыбнулись в ответ.

— Добрый день! Чем могу помочь?

Видимо, обаяние этого гада было неоперабельным, как и его оптимизм, поскольку, продолжая улыбаться, Аренин ответил: