Дыши - Кристен Эшли

— Увидев тебя в этом платье, в котором ты просидела рядом со мной весь вечер, я знал, что позже сниму его с тебя, — пробормотал он себе под нос, его рука скользнула вниз по моему животу, так что кончики пальцев могли провести по поясу моих трусиков.

Ему понравились трусики. Приятно знать, но ничего нового.

— Эй? — позвала я, и его глаза встретились с моим взглядом. — Мы ссоримся, помнишь?

Две вещи произошли одновременно. Губы Чейза оказались на расстоянии одного вдоха от моих губ, и рука Чейза скользнула мне в трусики.

Я перестала дышать.

— Готовься, детка, скоро ты узнаешь кое-что новое.

— И что же это? — ехидно спросила я (но все еще задыхаясь, что, к сожалению, свело мое ехидство на нет), опуская руки ему на плечи, готовая оттолкнуть.

— Примирительный секс, — ответил он, его пальцы в моих трусиках задвигались так, как мне нравилось, по животу резко разлилось тепло, и вместо того, чтобы оттолкнуть (frak!), я вцепилась в его пиджак.

Сопротивляясь его притяжению, я рявкнула:

— Мы еще не закончили ссориться.

— Закончили.

— Нет, не закончили.

Его средний палец сильно задел клитор, а затем проник глубоко внутрь, и это было так чертовски приятно, что я задохнулась, мои бедра дернулись, но остальное тело растаяло под ним.

Я была как в тумане, но все еще чувствовала его улыбку на своих губах, когда он пробормотал:

— О, да, закончили.

Потом он поцеловал меня, и мы закончили.

Закончили с ссорой.

Но не с другим занятием.

Секс, как я уже говорила, был потрясающим.

Примирительный секс был не от мира сего.

Повышенные эмоции не только способствовали эффектным поцелуям, но и всему остальному.

Я не думала, что кто-то из нас сдерживался во время секса. Иногда Чейз контролировал интенсивность. Редко, но могло случиться так, что я немного робела из-за наготы, но Чейз чувствовал это и никогда не настаивал.

Но после того, как вы чуть не расстались с любимым парнем, хотя его лучший друг предупреждал вас не делать этого. После его откровения, что он лишь мельком взглянул на вас и понял, что хочет провести остаток своей жизни с вами, а затем поделился с вами своими самыми глубокими, самыми темными секретами, которые были очень глубокими и пугающе темными. После этого вы ни о чем не думали.

Ни о чем.

Но с помощью друг с друга, этих эмоций и всего остального вы должны были избавиться от плохого и призвать хорошее.

И это хорошее было приятно.

Это были руки, рты, пальцы, языки, перекатывающиеся, дергающие за одежду, сбивающие обувь, отбрасывающие их, затем сжимающие, царапающие, облизывающие, сосущие, кусающие, движущиеся, задыхающиеся, стонущие, хнычущие и рычащие.

Затем Чейз взял верх и поставил меня на колени, и за две секунды до наступления моего оргазма, он вырвался из меня, лег на спину и дернул меня на себя, заставив скакать на нем. Что я и сделала, жестко, с закрытыми глазами, мои бедра двигались быстро, глубоко вдавливаясь, мои руки скользили по его груди.

Затем я оказалась на спине, Чейз двигался между моими бедрами, опираясь одной рукой о матрас, а другой — орудуя между моих ног, надавливая большим пальцем как раз там, где мне было нужно.

И, о боже, это было приятно.

Так приятно, что я снова была так близко, что это не было приятно. Это было фантастически.

Чейз вошел глубоко, врезавшись в мои бедра, и замер.

— Фэй, — прорычал он, и я повернула голову к нему и попыталась сфокусировать на нем взгляд. — Никто не войдет сюда, кроме меня, — заявил он, все глубже вдавливаясь в меня.

— Хорошо, — выдохнула я.

— Никто, Фэй.

— Хорошо, милый.

Он вышел, ворвался и снова замер.

— Никогда, Фэй.

— Никогда, Чейз.

Он вышел, ворвался, снова замер и приказал:

— Повтори еще раз.

— Никогда.

Еще один удар и вращение:

— Назови мое имя, детка.