На этот раз она резко замолчала, потому что он одной рукой стиснул ее талию и дернул на себя, прижимая к своему телу. Другой рукой провел по ее шелковистым волосам на затылке. Затем обхватил ее голову и наклонил ее набок. Сам же склонил голову в другую сторону и впился в ее губы поцелуем.

Фэй издала звук удивления, напрягаясь всем телом, и он проник языком между ее губ. Не имея выбора, они открылись, еще один звук удивления наполнил его рот, но он проигнорировал и его, продолжая овладевать ее ртом.

Она снова источала аромат мяты. На этот раз он знал почему, так как его язык наткнулся на жевательную резинку.

Сладкая, свежая, чистая. Чертовски чистая. Прекрасная.

Боже, нет ничего прекраснее.

Он углубил и без того глубокий поцелуй, нуждаясь в нем, и она позволила ему. Напряжение покидало ее тело, она растворялась в объятиях Чейза, ее руки скользнули вверх по его груди, одна обвила его затылок, зарываясь пальцами в волосы. Другой она обняла его за плечи и крепко держалась.

Затем Фэй позволила больше, погружаясь в него глубже, ее язык робко коснулся его языка, хватка на его волосах и плече усилилась. Чейз притянул ее теснее к себе, одновременно прижимая спиной к двери, заставляя ее мягкие изгибы принять форму его тела.

Когда он почувствовал, что эмоции начинают брать верх, когда понял, что потеряет контроль, если не остановится, он остановился.

Прервав поцелуй, Чейз склонил голову, прижимаясь лбом к ее лбу, а открыв глаза, он увидел вблизи, как ее веки поднимаются с милым, сексуальным трепетанием, и прошептал:

— Фруктовая мята.

Она медленно моргнула. Нет, вяло. Словно избавлялась от сна, не желая просыпаться.

Затем прошептала в ответ:

— Я пристрастилась к ней.

Чейз не мог сдержать стон, вырвавшийся из его горла, когда скользнул щекой по ее щеке и уткнулся лицом ей в шею.

Ее цветочные духи смягчали нотки ванили. Сладость и свежесть.

И чистота.

Женщина в его руках страдала зависимостью от жевательной резинки. Не от наркотиков. Не от извращенного секса. Не от алкоголя. Не от шоппинга. Не от того, чтобы пилить мужчину и контролировать его.

От жвачки.

От чертовой резинки.

Он улыбнулся ей в шею.

— Чейз, — позвала она с дрожью в ласковом, теперь несколько хриплом голосе. С неуверенностью, намеком на страх. Он чувствовал, как ее телом овладевает напряжение, оно готовилось, не зная, что последует дальше, но зная, что это может быть неприятно, и этому научил ее он.

— Я потерял его на Шайенн-стрит, — объявил он, подняв голову.

Фэй моргнула, на этот раз быстрее, а затем прошептала, заикаясь:

— Ч… что?

— Похоже, он обвел меня вокруг пальца, хотя я не знаю, как. Он направился в город, вверх по Навахо, вниз по Юте, двигался быстро, но явно не торопясь. Нервничал, смотрел по сторонам, но, как обычно, не боясь. Выйдя на Шайенн, он испарился.

— Ох, — разочарованно прошептала она.

— Поскольку я не знаю, как он обвел меня вокруг пальца, он мог жить на той улице, и поняв, что я следую за ним, исчез по дороге домой, или, если он приметил меня раньше, намеренно увел меня с правильного пути.

Ее голова слегка склонилась набок, и она напомнила ему:

— Ему девять или десять, Чейз, а ты снова ведешь себя так, будто он гений преступного мира. Он всего лишь ребенок.

Черт, он был сражен, ему нравилось, когда она называла его Чейзом своим нежным голосом. Каждый раз это начисто сбивало его с ног, оставляя чертовски приятное послевкусие.

— Он беспризорник, — напомнил он ей.

— Да, беспризорник, а не криминальный гений.

Он крепче ее обнял и приблизился лицом к ее лицу, в то же время понизив голос и сказав:

— Детка, я полицейский. Просто поверь, я знаю, о чем говорю. Ага?

— Ага, — тут же прошептала она, и Чейз не упустил из виду, что это был не первый раз, когда он называл ее «детка», и после этого она сразу же сдавалась.