Грехопадение - Белла Джей

Воцарилась тишина, и Сэйнт просто изучал меня своим напряженным взглядом, словно мог видеть воспоминания, добираясь до самых дальних уголков моего сознания и переживая их сам. Это нервировало, насколько уязвимой он заставлял меня чувствовать себя, просто глядя на меня. Ему не нужно было произносить слова или делать вдох. Все, что ему нужно было делать, это смотреть на меня. Я была уверена, что он заведет разговор дальше, попытается копнуть глубже, но он этого не сделал. Он просто протянул руку к блюду с едой.

— Давай начнем с этого. Вяленая утиная грудка и козий сыр на ломтике брускетты. — Он пожал плечами. — Мы можем не спешить и дойдем до финоккионы.

Я понятия не имела, что такое финоккиона, но то, как это слово перекатывалось у него на языке, проскальзывая мимо губ с его и без того чувственным акцентом, заставило меня прикусить внутреннюю сторону щеки.

— Финоккиона — это свинина, если тебе интересно. — Его глаза сверкнули от удовольствия, и он снова словно прочитал мои мысли.

Святой наклонился над столом между нами и взял в руку брускетту, и на секунду я замешкалась, наши глаза застыли друг на друге. Прошло всего мгновение, и воздух между нами сгустился, а мое тело все сильнее ощущало его животный магнетизм, притягивающий меня ближе, соблазняющий с каждой секундой.

— Давай, — призвал он. — Попробуй.

Я еще мгновение смотрела на него и придвинулась ближе, открыв рот. Сэйнт отступил на дюйм и сузил глаза.

— Укуси, и я отвечу тебе тем же. Но предупреждаю: когда я кусаю, я пускаю кровь.

— Отлично. Значит, ты…

— Заткнись. — Он снова приблизил руку. — А теперь попробуй.

Брускетта коснулась моих губ, и я открыла их, не сводя с него глаз. Я откусила маленький кусочек, хруст поджаренного хлеба был единственным звуком между нами. Вкус вяленой утки ощущался очень сильно, но терпкий, землистый вкус сыра создавал такой тонкий баланс, что он не был слишком сильным.

Я сглотнула, и его взгляд изучил мое горло. Цвет индиго в его радужке потемнел, и я откусила еще кусочек от хлеба, который он держал в руке. Не потому, что хотела больше еды, а потому, что хотела, чтобы он продолжал смотреть на меня так, будто жаждет попробовать. Попробовать меня на вкус.

Он откинулся на спинку стула и отправил оставшийся кусок хлеба в рот, привлекая все мое внимание к его губам. Это напомнило мне о том, каково это, когда они прижимаются к моей коже, а его язык ласкает мою разгоряченную плоть. Я сжала бедра и скрестила ноги под столом, мягкая ткань платья задевала мою чувствительную кожу.

Раскрасневшаяся и пылкая, я сделала последний глоток шампанского. Лед зазвенел, когда Сэйнт потянулся за бутылкой, наполняя мой бокал, как джентльмен. Но я на собственном опыте убедилась, что он не был джентльменом, когда дело касалось получения того, что он хотел.

Он поставил бутылку шампанского обратно в металлическое ведерко для льда.

— Тебе нравится?

Я облизала губы, вкус алкоголя и еды все еще оставался на моем языке.

— Я не уверена. Вкус довольно смелый. Сильный и терпкий. Не похоже ни на что, что я пробовала раньше. Но я не уверена, что это для меня.

— Возможно, это приобретенный вкус?

— Возможно. — Я сглотнула.

— Тогда ты вынесешь окончательный вердикт только после того, как попробуешь его еще раз. Кто знает, может быть, ты придешь к пониманию того, что у тебя есть вкус к уникальным вкусам, а не к обыденным, к которым ты привыкла.

Не нужно было иметь высшее образование, чтобы понять, что мы больше не говорим об итальянском хлебе или мясе птицы. Голод, отражавшийся в его глазах, был не по той еде, которую нам предлагали. И если бы я была до конца честна с собой, то признала бы, что жажда, которая горела во мне, тоже не была связана с диетическими потребностями.