— Что ты с ней сделал?

— Я видела, как она вошла сюда. Где она?

Голоса. Далекие. Далекие.

— Где она?

— Убери от меня свои руки.

— Остановись.

— Скажи мне, где она.

— Елена? — Я вздрогнула от пульсирующей боли, которая распространилась по лицу и проникла в череп. Во рту пересохло, а горло саднило, как будто я наглоталась песка. Я облизала губы и почувствовала вкус крови, прежде чем попыталась приподняться. Мои глаза открылись от жгучего яркого света, и на мгновение я не поняла, где нахожусь.

Ванная. Отель. Гала. Анетте.

— Рафаэль, — прошептала я.

Громкий стук пронзил мои барабанные перепонки.

— Блядь иди сюда, сука.

— Мила? — Нежная рука коснулась моего лица. — О, Боже, Мила.

— Елена? — Я едва слышала свой собственный голос из-за пульсирующей боли в голове.

— Ты в порядке?

— Что случилось? — Я несколько раз моргнула от слепящего света, отражающегося от белых плиток. — Где мы?

— Господи, Мила. Твое лицо. Что он с тобой сделал?

Реальность обрушилась на меня, как тысяча бетонных блоков.

— Рафаэль, — прошептала я, когда память вернулась. — Моя мать.

— О, это было слишком просто.

Я взглянула через плечо Елены на брата, прислонившегося к дверной раме и почесывающего висок дулом пистолета.

— Рафаэль, — начала я, задыхаясь, — Елена. Отпусти ее.

— Эй, я не виноват, что эта сука следила за нами. Она не оставила мне выбора, кроме как бросить ее задницу сюда вместе с тобой.

Елена вскочила на ноги.

— Ты ублюдок. Тебе лучше бежать, пока Марчелло не нашел тебя.

Рафаэль фыркнул и вытер нос.

— Думаешь, твой маленький племянник меня пугает?

— О, Боже, ты под кайфом, да?

Он шагнул к Елене, отчего она отпрянула назад.

— А что, если и так?

— Марчелло был прав насчет тебя, — усмехнулась Елена. — Ты просто ничтожество, кусок дерьма.

Все произошло так быстро. Рафаэль ударил Елену тыльной стороной ладони, и она упала на пол.

— Остановись! — Раздался мой голос, и я бросилась на ноги, забыв о каждой мелкой болячке в своем теле. — Пожалуйста, остановись. Не делай ей больно. Просто скажи мне, чего ты хочешь.

На нетвердых и шатких ногах я встала между ним и Еленой, которая прижалась спиной к стене, губа была рассечена и кровоточила.

— Чего ты хочешь, Рафаэль?

Его глаза сузились, и в черных расширенных зрачках не было ничего, кроме злого умысла.

— Чего я хочу? Мне нужны мои гребаные деньги. — Он шагнул ко мне. — Мне нужна моя гребаная сделка с этим сукиным сыном, Руссо. Сделка, которая была заключена и находилась в двух секундах от завершения, пока ты — он приставил дуло своего пистолета к моей груди, заставив меня заскулить — не ворвалась без приглашения и не разрушила все на хрен.

— Я не просила принимать в этом участие.

— И все же ты не подумала дважды, прежде чем поставить свою подпись под пунктирной линией и выйти замуж за этого богатого урода, который считает, что ему принадлежит весь этот чертов мир.

— У меня не было выбора, — набросилась я на него. — Это был не мой гребаный выбор, Рафаэль.

— Мне все равно! — Крикнул он, поднимая пистолет и целясь мне в лоб.

— Мила! — Елена заплакала, и я подняла руку, пытаясь успокоить ее, а сама закрыла глаза от леденящего холода пистолета, прижатого к моей коже.

— Рафаэль, послушай меня, хорошо? Если тебе нужны деньги, позволь мне помочь тебе. Я уверена, что Сэйнт с радостью возьмет эти акции из твоих рук. Мы можем попросить его предложить тебе ту же сделку, что и его отец.

Наступила тишина… пока ее не прорезал резкий маниакальный смех, разбившийся о потолок.

— Думаешь, я не пробовал? Я предложил ему сделку через два дня после того, как он приставил пистолет к моей голове. Я даже снизил цену на пятьдесят гребаных процентов.

— Что? — Ничто из сказанного им не имело смысла.