Согрей моё сердце - Ани Марика

Пронзившая мысль останавливает помывку. Резко дёргаю рычаг смесителя, перекрывая воду, и каменею. Я хочу за него замуж! Я хочу от него детей! Закусываю губу. Ещё в детстве, когда я спрашивала маму: зачем ей столько детей? Она говорила: Ты, как и твои сестры с братом, – это продолжение нашей любви. Я так люблю твоих отцов, что хочу от них много-много детей. Точных копий нашей любви.

Получается, мама права… Я полюбила Сириуса.

Громкий стук в дверь заставляет вздрогнуть.

– Веда, выходи уже! В русалку превратишься, – раздаётся голос родительницы.

Обернув полотенце вокруг груди, бегу в комнату. Останавливаюсь возле женщины.

– Я люблю его, – признаюсь маме. Женщина удивлённо оборачивается и улыбается.

– Знаю, звёздочка, – она гладит по щеке и, заправив за ухо мокрые волосы, тянет к стулу возле туалетного столика. – Но знает ли он?

– Ты думаешь, мне нужно ему сказать?

– Ну, думаю, это будет уместно. Помнишь, лучше сделать? – подмечает родительница и, взяв фен, начинает сушить мои волосы.

Задумчиво смотрю на своё отражение. И киваю сама себе.

Мы неспешно одеваемся. Мама выбрала нежно-голубое платье с длинным шлейфом. Оно очень целомудренное, хотя неглубокое декольте присутствует. Но грудь закрывает массивное ожерелье из синих драгоценных камней. Родительница нанесла мне макияж, сделала высокую причёску с закрученными локонами. И, установив на макушке корону, удовлетворённо отошла, чтобы осмотреть меня во всей красе.

– Ты самая красивая королева во всех вселенных, – искренне признаётся эта сентиментальная женщина и опять плачет. Вот от кого у меня желание поплакать!

– Спасибо, мам. За всё! – шагнув ближе, крепко обнимаю её. – Ты лучшая мама во всех вселенных. Только не плачь, испортишь мне макияж.

Мы смеёмся. И она, промокнув платочком глаза, уходит к себе. Чтобы тоже переодеться. А я сажусь на кровать и жду Сириуса. Он же меня проводит на бал? Мы это обсуждали буквально вчера. И я просила стража быть весь вечер коронации рядом. Так как в памяти свежи воспоминания о первом выходе в свет. В котором убили бабушку. Повторения не хочется. Сириус заверил, что не позволит даже мухе помешать моему балу.

Через минут десять раздаётся стук в дверь. Вскакиваю немного нервно. Лучше, наверное, перед балом поговорить с ним? Медлю, но дверь распахивается, и в комнату заходит папа Мей.

– Привет, – немного разочарованно бормочу, а папа светится в серебристо-голубом костюме и любуется мной.

– Ты сияешь ярче настоящих звёзд, – улыбается мужчина. – Сегодня побуду твоим кавалером. Не против?

– Очень даже за, – искренне отвечаю и, положив руку на предложенный локоть, выхожу из покоев.

Мы медленно спускаемся по пустынному дворцу. Меня охватывает непонятное волнение, папа чувствует это и сжимает свободной рукой мои пальцы.

– Всё будет хорошо, малышка, – ободряюще шепчет он. – Ничего и никого не бойся, за тобой легионы.

– Я и не боюсь, просто… – на последней ступеньке останавливаюсь и смотрю в родные глаза отца. – Как ты понял, что влюбился в маму?

Папа Мейнард явно не ожидал такого вопроса. Он удивлённо смотрит на меня долгих две минуты, а потом хмурится. Я терпеливо жду. Всю свою жизнь, если я не понимала собственных чувств, то приходила к папе и спрашивала напрямик. И мужчина старался очень честно и развёрнуто ответить мне. Он старался объяснить каждую зарождающуюся эмоцию. И сейчас его ответ был важен для меня.

– Мир обретал краски, когда я смотрел на твою маму. И мне постоянно хотелось её обнять. Хотелось о ней заботиться, носить на руках, целовать. Хотелось ловить смущённые взгляды и вдыхать её дыхание.

– Спасибо, – улыбаюсь шире и тяну папу вниз.

В груди расцветает что-то тёплое. Потому что Сириус тоже влюблён в меня. Ведь он тоже постоянно смотрит на меня. И прижимается. А ещё заботится и носит на руках. А не целует, потому что боится, что пристрелю. Вот и всё!