Девять дней - Хулина Фальк

Она не говорит мне, что делать. Она не говорит мне остановиться, но и не умоляет меня пока прикоснуться к ней. Она просто позволяет мне делать то, что я считаю правильным, зная, что это поможет ей уйти отсюда удовлетворенной.

Я не говорю, что моя игра пальчиками сногсшибательна, но я уверен в том, что делаю, и знаю, как это делать правильно.

Я усиливаю давление на ее вход, слегка прижимая нижнее белье к ее сердцевине, чувствуя, как влага медленно просачивается сквозь ткань.

Лили приподнимает бедра, желая, чтобы я зашел еще дальше.

Поэтому я просовываю руку под ее нижнее белье, скольжу пальцем по ее складочкам, покрывая их ее влагой. Я лишь слегка погружаю один палец в ее сердцевину, прежде чем вытащить его и распространить свидетельство ее возбуждения вокруг.

Она стонет, обвивая руками мою шею, притягивая меня еще чуть-чуть вниз, чтобы ее губы могли коснуться моих. Я не сопротивляюсь поцелую. На самом деле, я рад, что она целует меня. Я страстно желал снова ощутить, как ее сладкий рот прижимается к моему.

Погружаю пальцы обратно внутрь нее, дыхание Лили прерывается, ее бедра двигаются навстречу моим прикосновениям.

— О, черт.

От ощущения Лили у меня кружится голова — в хорошем смысле.

Все, что я хочу сделать, это сорвать с нее одежду и трахнуть прямо здесь, на диване. Я хочу — нуждаюсь — чувствовать ее. Мне нужно быть внутри нее. Прямо сейчас.

Но чего я хочу больше, чем быть внутри нее прямо сейчас, так это доставить ей удовольствие. Слушать, как она хнычет, умоляя меня заставить ее кончить. Слышать, как она стонет мое имя, когда делает это.

Мои пальцы скручиваются внутри нее, когда я поглаживаю подушечкой большого пальца ее клитор, медленно поглаживая его.

Боже, что бы я сделал, чтобы попробовать ее прямо сейчас. Попробовать ее на вкус, когда я посасываю ее клитор вместо того, чтобы массировать его большим пальцем. Чувствовать ее вкус на своем языке, когда погружаюсь в ее сердцевину, облизывая ее.

Но вместо этого я прижимаю ее губы к своим. Более или менее так. Лили едва успевает ответить на поцелуй. Но вместо того, чтобы находить это раздражающим, это отличный способ сказать, что она чувствует себя хорошо. Что я заставляю ее чувствовать себя хорошо.

А потом она начинает умолять.

— Пожалуйста.

Ее рот приоткрыт напротив моего, она больше не целует меня, но все ещё пытается.

Это вызывает смешок у меня в горле, но я не позволяю ему вырваться наружу.

Я мог бы продолжать дразнить ее, вытащить свои пальцы и перестать стимулировать ее клитор. Я могу решить подразнить ее или дать то, чего она хочет: оргазм.

Поскольку сегодня день рождения Лили, я выбираю последнее и даю ей то, о чем она просит.

Лили тяжело дышит, пытаясь выровнять дыхание, моя рука все еще у нее в штанах, когда из-за двери доносятся рвотные звуки.

Я не слишком отодвигаюсь, зная, что это Аарон. Лили, однако, в панике.

Она вытаскивает мою руку из своих штанов, быстро застегивает их, прежде чем спрятать лицо в ладонях. Она не садится, вообще не двигается. Все, что делает Лили, — это лежит там, пряча свое лицо.

Это забавно, но я знаю, что мне это не должно казаться смешным. Лили смущена, подавлена — вероятно.

Я сажусь, глядя в глаза Аарону, и медленно слизываю влагу Лили со своих пальцев. Он смотрит на меня с отвращением, написанным на его лице.

Если бы Лили не лежала на диване рядом или позади меня, Аарону было бы все равно. Правда в том, что однажды я трахнул девушку прямо рядом с ним. Как хороший лучший друг, каким он и является, он притворялся спящим, пока она не ушла. Его это ни капельки не волновало. Но это Лили, конечно, теперь ему не все равно.

— Ты только что трахнул мою сестру пальцем на нашем диване? — Это риторический вопрос.

Лили взвизгивает от его слов, не желая этого слышать. Затем она наконец садится, набравшись достаточно смелости, чтобы посмотреть в лицо своему брату.