Девять дней - Хулина Фальк

— Как ты её назвал? — спрашивает Эйра Колина.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё, и вижу, что её глаза расширились, и что-то, чему я не могу дать названия, сверкает в её глазах.

— Mi sol, — отвечает Колин с довольно застенчивой, но счастливой улыбкой, его щёки слегка порозовели. Его щёки покраснели, должно быть, от холода.

— Я всё ещё понятия не имею, что это значит, — говорю я ей. — Не хочешь просветить меня?

Эйра качает головой. Как только слова Колина, кажется, доходят до её сознания, у неё отвисает челюсть, и всего секунду спустя уголки её рта растягиваются в широкой и радостной улыбке.

— О, Эйдену бы это понравилось! Должно быть он чертовски доволен собой прямо сейчас. И он, очевидно, гордился бы тобой.

— Наверное.

— Колин, если бы Эйден был здесь и услышал бы, как ты это говоришь, он бы сиял улыбкой, такой же яркой, как Эйфелева башня, когда она сверкает.

ГЛАВА 33

«Я приму тебя со всеми твоими бедами и радостями, пройду сквозь бурю лишь потому, что люблю тебя» — Unconditionally by Katy Perry.

Колин

Колин всегда садился на переднее сиденье, забывая, что в машине будут оба наших родителя. Он так злился, что к концу дня отказывался брать молочный коктейль в «McDonalds».

Эйра смеётся. Я не думаю, что она когда-либо переставала смеяться с тех пор, как мы вошли в «The Retro Diner».

Так же, как и Лили.

И как оказалось, Лили нравится слушать, как моя сестра рассказывает ей о моих позорных историях.

— Когда мы возвращались домой, он закатывал истерику, плакал, швырялся подушками, разбивал что-нибудь только потому, что ему не принесли молочный коктейль, тот самый, который он отказался взять, потому что разозлился из-за того, что не сел на переднее сиденье.

Лили смеётся с таким удовольствием, что мне почему-то хочется, чтобы Эйры здесь не было. Я хочу сохранить смех Лили для себя, и я хочу быть причиной её смеха. По крайней мере, я могу услышать его.

— Ты в порядке, enana (Прим. пер.: гном) — спрашиваю я, когда Эйра начинает кашлять от того, что пьёт молочный коктейль слишком быстро. Я уверен, что ей даже не следует его пить. Но разве можно ей отказать?

Эйра кивает.

— Просто немного устала.

— Я не сомневаюсь. Мы отвезём тебя домой после этого, или ты хочешь уйти сейчас?

— Нет, спасибо. Я лучше проведу больше времени с тобой и твоей фальшивой девушкой.

Лили вздыхает, но ничего не говорит. Я чувствую, как она смотрит на меня, определённо ждёт, что я что-то скажу.

Перед тем, как начать говорить, я беру Лили за руку и кладу наши руки на своё бедро.

— Она не фальшивая девушка. Лили и я настоящая пара. Она ещё этого не знает, потому что пока не хочет это принимать, но это так. — Её щеки покраснели и на них появился лёгкий румянец. — Согласна, mi sol?

Лили закатывает глаза, но она не может скрыть свою нежную улыбку. Я знаю, она бы ни за что в этом не призналась, но если бы ей так не хотелось умереть через три дня, мы бы уже точно навесили на себя ярлык.

Эйра подмигивает, её лицо сияет ярче солнца.

— Ты, конечно, уверен в этом. — Она говорит так только из-за прозвища. — Значит, когда ты лгал мне, ты не лгал?

— Лили была моей с той секунды, как мы встретились. В том, что я сказал тебе, что она моя девушка, не было никакой лжи.

Эйра взволнованно вскрикивает.

— Да, «mi sol» не звучит как что-то несерьёзное.

Клянусь, Эйра тоже планирует мою смерть. Лили делала это с самого начала, и теперь Эйра подпитывает её ещё больше.

— Может кто-нибудь, пожалуйста, сказать мне, что это значит? — Лили нахмурилась, покрыв лоб морщинками, а из её горла вырвался стон.

— Моё солнце, — переводит за меня Эйра. К моему счастью, она не объясняет ей, что это значит.

Значение, связанное с Эйденом, с двадцатилетним Эйденом, всего за месяц до его смерти.