Девять дней - Хулина Фальк

— Поскольку мы не хотим, чтобы ты пострадал, — начинал Кайден, подходя ко мне, пряча руки за спину. — Мы позаботились, чтобы у тебя был шлем. Кайден вытаскивает изо спины руки, показывая мне шлем, который они приготовили для меня.

Это простой белый шлем, подходящий к белому укороченному топу и белой пачке. Но что ново, так это бумажная корона, приклеенная прямо на шлем.

— Что ж, спасибо вам, ребята. Это потрясающе! — Я с гордостью беру шлем и надеваю его, продолжая позировать для новых снимков. — Подождите-ка, а получу ли я новые, потрясающие коньки?

— Мы что, выглядим богатыми или что-то в этом роде? — спрашивает Аарон.

— Вообще-то, да. — Это в некотором роде правда. Аарон Марш выглядит не слишком богатым, но что вообще определяет понятие «выглядеть богатым»?

Что я точно знаю, так это то, что у его семьи наверняка есть деньги. Его отец — медицинский юрист. А его мать, насколько я теперь знаю, его мачеха — кардиоторакальный хирург.

— Иди в жопу, чувак.

— Я бы с удовольствием, но для этого у меня есть твоя сестра, — соврал я.

Аарон напрягается, его руки сжимаются в кулаки. На секунду мне кажется, что я зашёл слишком далеко, возможно, так оно и было, но он не реагирует. Его губы сжимаются в тонкую линию, как будто он думает о том, что сказать.

— Она не спит с тобой, — говорит он. — Я бы знал. Уинтер сдала бы тебя мне.

— Если только Лили не расскажет ей.

— Уинтер сначала должна была бы разблокировать тебя, братан, — вставляет Майлз. Остальные парни молчат, предпочитая время от времени посмеиваться, вместо того чтобы получить пинка под зад.

— Вот именно, — соглашаюсь я. — Что вообще происходит между вами двумя? Официально ли это?

— Это было давно. Ей просто не сообщили. — Аарон срывает с себя рубашку, совершенно не обеспокоенный этим разговором. — Она хороша в постели, но ненадолго. Она слишком много смеётся и драматизирует.

— Конечно, я видел, как она драматизирует, — признаю я. — Ты ведь знаешь, что она сводит Лили с ума, верно?

— Ну, Лили двадцать лет, я думаю, что она может справиться с кем-то вроде Уинтер.

— Сомневаюсь в этом, — тихо бормочу я.

Я надеваю коньки, беру хоккейную клюшку и выхожу из раздевалки вместе с остальной командой. Я уверен, что сегодня я не выберусь отсюда без тонны синяков, но это нормально.

Я просто молюсь, чтобы к концу сегодняшней тренировки у меня всё ещё работала каждая часть моего тела.

— Колин! — восклицает тренер Картер. — Тащи сюда свою задницу! — Судя по тону его голоса, я начинаю сомневаться, что он это одобрил. Он расстроен. Я знаю, что это так.

Я быстро подкатываюсь к отцу, сохраняя между нами некоторую дистанцию на случай, если мне придётся спасаться бегством.

— Я полагаю, что ты не был в этом замешан?

— О, нет, я был, — смеётся он. — Я принёс тебе крылья. Эйра хочет получить фотографию в качестве доказательства того, что ты действительно их надел.

— Ну, конечно, кто бы сомневался.

— Колин, ты должен пообещать, что не убежишь через минуту, — говорит он мягким тоном. Это пугает. Мой отец почти никогда так не говорит. Только когда у него для меня плохие новости.

Это не значит, что Тобиас Картер плохой человек. У моего отца есть свои заскоки. Он отличный отец, и он был моим образцом для подражания, сколько я себя помню. По крайней мере, когда я был ребёнком. Но у него также бывают моменты агрессии. Однако он выплёскивает свой гнев на льду, а не на окружающих его людей.

То есть, за исключением его команды.

Когда Тобиас Картер в плохом настроении, он мучает своих хоккеистов. Это означает, что тренировка будет более интенсивной.

— Что случилось?

— Твоей матери пришлось отвезти Эйру в больницу, — говорит он. — С ней всё в порядке, настолько хорошо, насколько это возможно, учитывая её состояние. Они отпустили её домой, но в эти дни у неё не должно быть много посетителей.