Мой Главный - Кира Кан

— Когда я увидел вас вместе, ты выглядела вполне себе спокойно и даже доброжелательно. — Взгляд Егора пронзительный, он не отводит глаз от меня и это давит.

— Да? Мне нужно было контролировать эмоции, чтобы он не видел, мой страх. Какое-то время это получалось.

Белов кажется, разглядывает меня так, будто ищет второе дно. Но его нет, я говорю и отвечаю все как есть. Он встает и отходит к окну, смотрит во двор, потом поворачивается ко мне.

— С тобой понятно. Почему ты не хочешь за него замуж. А он? Зачем ему брак именно с тобой?

— Как оказалось, все банально. Он давно хотел открыть свой бизнес в России, папа об этом как-то говорил. Но его отец считал, что еще рано. А тут наши отцы пообещали, что если мы поженимся, то они проинвестируют в равных долях бизнес-проект Бахтияра. Ему не я нужна, а инвестиции. Я — как условие эти инвестиции получить.

— У меня сын, не дочь. Но мне кажется, что никакой отец не хотел бы отдать дочь замуж за человека, которого она боится. Поговори с отцом?

Понятно. И наверное, если бы у нас с ним были обычные отношения, я бы уже давно отцу все высказала. Но наши отношения куда сложнее.

— Папа… Он не поймет. Посчитает глупостью, скорее всего. Ты его просто не знаешь. Он уже все решил и очень не любит менять решения.

— Ты его дочь. Что значит не любит менять решения?

— Егор, я не нужна отцу, и он давно не видит во мне близкого человека. Да и взрослого тоже не видит. — Мне грустно об этом говорить. Я не знаю, как это все рассказать Егору, чтобы в короткой версии ему стало понятно, но делаю попытку: — Отец всегда хотел сына. Но первой родилась я. Мама проводила со мной много времени, папа ворчал, что ей нужно заботиться о своем здоровье. И мы вместе с мамой ездили по санаториям, на море. Я потом уже поняла, что мама лечилась. Она родила Эльдара, когда мне было семь лет. Но сын, которого так жаждал мой отец, появился на свет с пороком сердца. Я же практически не болела. Обо мне можно было не тревожиться. Брату сделали две операции, был долгий период восстановления.

Делаю перерыв. Стараюсь не проваливаться в прошлое эмоционально. Егор просто ждет, чуть кивает мне. Терпеливый.

— Для меня взяли няню, очень строгую женщину, которая сопровождала меня почти везде. Я чувствовала себя дома, рядом с родителями совсем отдельной от них. Знаешь, такая «сама по себе» девочка. Пока брат был маленький, родители относились к нему так трепетно, что мне играть с ним не разрешали. Мы и сейчас не общаемся. Совсем. Хотя иногда хотелось бы. А когда мама умерла, кажется, отец вообще перестал меня замечать. Все свободное время он проводил с сыном. И легко согласился, чтобы я жила в доме у деда, когда тот попросил. С дедом у нас были чудесные отношения. С отцом — никакие. Если он уже решил, какая у меня должна быть судьба, то вряд ли встанет на мою сторону.

— Ну а что он сделает, если ты откажешься выходить замуж? Неужели выдаст насильно? Как сейчас такое возможно?

Мне хочется рассмеяться. Потому что он спрашивает ровно то, о чем я думала все это время. И ответ готов:

— Насильно меня в мечеть и ЗАГС, скорее всего, не поведут, но несколько попыток убедить одуматься отец точно сделает. А когда поймет, что они не сработали, то два варианта: отречется от меня, выгонит и забудет или посадит под домашний арест надолго. Но учиться в Москве он мне точно не даст.

— Если он настолько строгий, как же ты этот год тут одна жила?

Ну вот, придется сказать, а я не хотела в его глазах быть такой.

— Одна я живу третью неделю всего, и то потому, что двоюродная тетка на лето уехала к себе на дачу. Весь год я жила здесь с ней. Меня одну никто бы и не отпустил.

Ну, уж чтобы ему все понятно было, скажу и про работу.

— И в клинику, Егор Владимирович, я смогла устроиться только после того, как отец разрешил. А если бы он был против, то даже студенческое знакомство тетки с Марией Петровной не помогло бы.

ЕГОР