Мой Главный - Кира Кан

Что-то острое звенит внутри меня, хочется плакать. Мне не с кем говорить о своих эмоциях и чувствах, а они копятся, теснят друг друга, мне плохо от этого сложного клубка, с которым я не справляюсь.

— Мне так его не хватает его… Наших разговоров… Его улыбки… Даже порой чрезмерной опеки его тоже не хватает. Он был моим единственным близким человеком в этой жизни…

Рука Егора замирает на моем плече.

— Близких людей и близких отношений не может быть много. — говорит тихо, совсем низко. Его голос и так меня обычно трогающий, сейчас проходит сквозь кожу и задевает сердце. Оно чуть замирает.

— Не может… знаю. Даже родственники не всегда становятся родными людьми… — Набираюсь смелости, хочу спросить о прошлом, сейчас мне кажется это важным, чтобы понять его отношения с родителями. — Скажи, а твои родители поженились по любви? Их же никто не заставлял, они выбрали друг друга, значит, хотели быть вместе? И были близки друг другу? Просто…

Наконец у меня сложились ощущения в слова, я поняла, что меня удивило и задело, это было заметно в мелочах, но я думала о другом.

— Я вижу их в первый раз, всего один вечер, но мне кажется, что они как соседи, чужие друг другу люди, живущие в одной квартире. Они не интересны друг другу, и… мы им тоже интересны формально совсем. — Выпалила и испугалась, обидеть не хотела, сказала, как прочувствовала.

Егор молчит какое — то время, мое сердце замирает, потом тянет меня к себе и укладывает на своем плече.

— Не знаю про любовь. Они встречались совсем молодыми, мама забеременела, когда ей было двадцать, поженились. Появился я. Жили мы ровно, без всяких скандалов. Она выучилась на бухгалтера и кажется, всегда считала и сводила цифры в балансах. Много лет работала в торговой компании и еще дополнительно отчетность мелких фирм вела. Мама очень педантична. Так что любовь к порядку у меня от нее, наверное. Отца всегда все устраивало, он был хорошим мастером на заводе, нормально по советским меркам зарабатывал, гордился очень, когда дачу построил, все сам, своими руками и на свои деньги. — Говорит Егор так непривычно медленно, спокойно, даже растягивая слова и делая паузы, что мне кажется, будто он говорит и обдумывает это все одновременно. — Я в старших классах много ходил в походы. Любил момент возвращения домой из леса. В квартире всегда было чисто, все было всегда на своих местах и вкусно пахло жареной картошкой. Это как родная гавань для корабля. Приходишь, все знакомо и тебя ждут…

Он замолкает. Я дышу уже ровно. Вообще Егор немногословен обычно и нечасто что-то рассказывает. Затаилась, тоже жду.

— Но ты в чем — то права, я уехал учиться в Москву. Главного центра общей заботы не стало. Мама еще пару компаний взяла на обслуживание, отец на даче пропадал, часто один. Каждый нашел свой круг интересов и забот. Потом мы с Киром стали приезжать в гости, но это редко, пару раз в год. А когда я клиникой всерьез занялся, даже на эти поездки времени не стало. Мы очень давно не виделись, отдалились. — Егор ведет губами по моему виску, прижимается щекой.

— Наверное да, живут они вместе по привычке, как многие. Но разве это плохо?

— Я не знаю… — Очень хочется его обнять крепко — крепко, но я не осмеливаюсь. Но мне так хочется сделать шаг навстречу к нему, хоть на словах, и говорю — Обещаю, что буду тебя ждать. Хочешь жареную картошку на ужины? Сказал бы раньше.

Егор тихо смеется.

— Пора уже возвращаться, темнеет.

* * *

После вчерашнего разговора с Егором я как — то отпустила свои переживания по поводу его родителей, и настроила себя побыть просто наблюдателем. Сразу стало проще.