На улице светало и в лесу начинали щебетать птицы. Я шла на ватных ногах, и понимала, что с этого момента нужно начинать считать время. Через семь минут я вышла к дорожному знаку, около которого уже стоял серебристый автомобиль такси, через шестьдесят четыре минуты я оказалась у дверей своего общежития, через двое суток у меня будет зачет по психогенетике, а через четырнадцать дней состоится моя казнь.

Глава 4

«Дорогой дневник…

О том, что я испытала за эти два дня я не хочу говорить, только хочу чтобы ты знал, что у меня в этом мире нет никого дороже тебя и бабушки. Если ты читаешь это и со мной все в порядке, спроси меня, и я обязательно обо всем тебе расскажу. А если ты читаешь это, а меня уже нет, то знай, что одно маленькое сердце тебя очень сильно любило.

Сейчас я поняла то странное чувство ожидания надвигающейся радости, как в детстве, о котором я тебе писала в прошлый раз. Ведь тогда был последний день, когда все еще было хорошо.

В свой седьмой день рождения, я надела голубое платье в тонкую белую полоску, высокие гольфы и блестящие сандали. Бабушка заплела мне два тугих колоска и повязала их атласной лентой. Я аккуратно села на стул и принялась ждать. Я боялась шелохнуться чтобы не помять юбку или не зацепить тонкий капрон об шершавые ножки старого стула, я сидела ровная и напряженная, как статуя. Прямо передо мной, на столе, стояла трехлитровая банка вишневого компота с крупными, сочными ягодами. Я так сильно хотела этот компот, что у меня текли слюни, но я по-прежнему не двигалась и продолжала сидеть, ведь стоило мне только притронуться к банке, я бы обязательно перевернула ее на свое красивое платье. А если бы я стала пить из стакана, то наверняка устряпала бы себя каплями.

Я ждала маму.

Я отказалась от завтрака. Я отказалась от обеда. Я так ждала, что сейчас она позвонит в дверь, скажет бабушке, что не будет проходить в дом, ведь мы очень торопимся в кафе- мороженое, а я радостно побегу к ней, схвачу за шею, уткнусь в ее волосы и вдохну этот родной запах. Она всегда так приятно пахла сладкими духами.

Время шло, а звонка в дверь все не было, я прожигала эту проклятую банку компота голодным взглядом, но так и не осмеливалась его пить. Когда за окном стало вечереть и бабушка стала уговаривать меня пойти на прогулку, я мертвой хваткой вцепилась в стул и наотрез отказалась двигаться. Она обещала мне шоколадный торт, парк аттракционов, поездку в зоопарк и гелиевые шары, но я стояла на своем.

Я ждала маму.

Я смотрела как красиво отражается багровый закат в вишневой жидкости и по моему детскому, наивному лицу текли огромные слезы. Когда солнце село и я поняла, что мама не придет, я молча слезла, аккуратно сняла свои гольфы и платье, повесила их на спинку стула и легла спать. Вишневый компот я больше не пила ни разу.

День «до» был последним, когда я по-детски, ни о чем не переживала и не тревожилась.

Двое суток назад у меня был точно такой же день «до».

С любовью, Катя»

Лера сидела на своей кровати, прислонившись спиной к стене, смотрела в одну точку и не моргала.

— Прости меня! Прости меня пожалуйста, — тихонько сказала она, — я уснула и не дождалась, когда ты вернешься с работы. Если бы я не легла спать…

— Перестань, — я ее перебила, — ты ни в чем не виновата.

Я посмотрела в зеркало и не узнала свое отражение: мокрые темно-каштановые волосы сосульками свисали на мое бледное, опухшее от слез лицо, глаза из некогда ярко-синих превратились в стеклянно-голубые, пухлые губы были сжаты в тонкую нить, а брови грустно сведены к переносице. Из легкой, светящейся жизнью девушки я трансформировалась в мрачную, темную, грозовую тучу.

— Что будем делать? — осторожно спросила Аксенова.

— Я постараюсь поспать, а ты иди в универ, успеешь хотя бы ко второй паре.

— Нет, одну я тебя не оставлю!

— Не переживай, все будет в порядке, — вздохнула я.