Огонь и ветер - Элли Джелли

— Больше некому, — я растеклась от блаженства и тут же забыла, с каким тяжелым сердцем возвращалась домой.

— Когда ты ему писала, что мы сегодня не придем в универ, ты же не сказала почему?

Лерка замялась. Кажется, моя подруга не умеет держать язык за зубами.

— Я написала, что у тебя проблемы из-за разбитого Порша, попросила, чтобы он прикрыл нас.

— И все? — я недоверчиво на нее покосилась.

— И все! Клянусь!

Мне очень не хотелось втягивать Сашку в эти разборки. Хотя мужская поддержка сейчас бы не помешала, но мы с Комовым, увы, не на том уровне отношений, чтобы делить проблемы на двоих.

Зайдя в комнату, я поставила букет на стол и покрутила его вокруг своей оси, выбирая самую красивую сторону. Сбоку, между маленьких бутонов карликовых роз и ирисов, я увидела небольшой конверт. Точно! Обычно к цветам должна идти записка! Почему я сразу ее не заметила?

Слегка трясущимися руками, я вытащила из конверта открытку, на которой было написано:

«Улыбнись.

Все пройдет.

А.»

Лерка подошла сзади, положила голову мне на плечо, слегка приобняла и читала записку вместе со мной.

— А.? — удивленно спросила Аксенова.

— А….Александр? — нетвердо произнесла я.

— Агнарев, может быть? — прыснула Лера.

— Не смешно, дурочка!

— Ты еще знаешь кого-нибудь на букву «А»?

— Нет, — мой ответ прозвучал неуверенно, но мне действительно никто не приходил на ум.

— Тогда, будем считать, что «А»- это Александр Комов! — отрезала Лерка.

Я вложила записку обратно и провела рукой по лепесткам, они были удивительно нежными и шелковистыми, и буквально таяли под моими пальцами. Какие же восхитительно красивые цветы! Действительно, кроме Сашки подарить их было некому. Как жаль, что он выбрал такой неудачный момент, чтобы, наконец-таки, начать за мной ухаживать. Я взяла телефон и написала ему короткое: «Спасибо», через пару минут мне пришел его ответ: «Всегда к твоим услугам».

Я радостно плюхнулась на кровать и остаток вечера ни разу не вспомнила об Огнареве, Эде, Марке и маленькой кровожадной мартышке. Я представляла, как мы с Комовым идем на свидание, целуемся, сближаемся, объявляем себя парой и заселяемся в домик. Я летала в сказочных мечтах, придумывала имена нашим детям и представляла свое свадебное платье.

Вся моя легкомысленность и романтичность улетучилась к следующему дню, когда я поняла, что сегодня у меня зачет, а я не могу выйти из дома. Я до чертиков боялась выбираться из своей безопасной норки и идти в институт, где могла нос к носу встретиться с Огнаревым и компанией. И как бы Лера меня не отговаривала, я написала преподавателю, что заболела и обязательно все пересдам позже.

И я засела дома. Три дня я ела, смотрела сериалы, паниковала, плакала, мечтала, что моя проблема сама как-нибудь рассосется, потом снова ела, плакала и так по кругу. Моей связью с внешним миром была Лера, она говорила, что ничего подозрительного ни на улице, ни в универе ей не встречалось, ее никто не караулил, за ней не ехали подозрительные машины и про меня никто не спрашивал. Но до казни осталось всего десять дней, я чувствовала, что скоро мои мучители объявятся.

Когда зазвонил телефон и на экране я увидела незнакомый номер, я сжалась от ужаса, но трубку все-таки сняла.

— Гражданка Ветрикова?

— Да.

— Старший следователь Васильев. Есть новости по вашему делу, сможете сегодня подъехать в отдел?

— Конечно! — быстро выпалила я, — хорошие новости мои плохие?

— Буду на месте до 18.00, приезжайте.

Он сбросил трубку. От его неоднозначного ответа по спине тут же предательски забегали мурашки, но я старалась не терять оптимизм. Ведь хуже быть не может, правда? Куда еще хуже?