Дерзкая - Ксения Акула

Дождливый серый Питер, в который либо влюбляешься, раз и навсегда, либо ненавидишь, и на всю оставшуюся жизнь, нагонял на меня уныло-зевотное состояние. Я, привыкшая к умеренному климату центральной России, взирала на сырое безобразие под ногами с видимой неприязнью, вытаскивая новые кожаные сапожки из очередной ледяной лужи. Пусть от дома до остановки длился вечность.

— Мда, еще немного и эта осень превратиться для меня в настоящее испытание! — пробормотала я себе под нос, отскакивая от очередного несущегося с бешеной скоростью транспорта, норовившего всю грязь выплескать мне на лицо. — Жуков, чтоб тебя!

Не помогло!

Время тянулось примерно так же медленно, как тягуче и неспешно плыли низкие черные тучи у меня над головой. Важные, разбухшие от влаги, привносящие сырость в и без того серое пространство города.

Жуков опаздывал. Я ждала Костю на остановке примерно двадцать минут и за это время продрогла до костей от порывистого осеннего ветра, но мой парень не торопился. Мы уже не попадали в кофейню, а ведь договаривались!

Наконец, его черный внедорожник припарковался напротив меня, и Жуков выскочил в одном свитере и джинсах, виновато разводя руками.

— Садись, воробышек, — он хмыкнул, оглядывая недовольную меня с ног до головы, и открыл дверь, помогая забраться внутрь мягким хлопком по попе, отчего мое возмущенное бормотание превратилось в разъяренный вопль.

— Не трогай! — крикнула я Жукову, пристегивая ремень, пыхтя, как паровоз, и краем глаза наблюдая, как Костя садиться на свое место и ждет чего-то, продолжая мягко улыбаться. И выглядит он настолько обалденно в этом кремовом свитере, новых джинсах и со стильным кожаным ремнем новых часов, которые я лично подарила Косте на день рождения, что у меня пропадает всякое желание злиться.

— Прости, Аленушка, отец задержал после лекций на «пару слов», — Жуков перестал улыбаться и провел ладонью по лицу, как бы смахивая усталость и последствия неприятного разговора. Я представляла, что именно сказал Косте отец, и поддержала любимого, сжимая его ладонь.

— Снова претензии? — спросила я Костю тихим голосом.

В последнее время родители Жукова насели на парня из-за проблем в семье, заставляя выполнять бесконечные поручения, которые отнимали у него львиную долю времени. Мы виделись только по вечерам и то не каждый день, а на все выходные Жуков пропадал в новой квартире родителей, то помогая им обустроиться, то развлекая племянников, то катаясь от больницы до офиса брата. И при этом Костя успевал учиться и возить меня на дизайнерские курсы три раза в неделю. Его плотному графику позавидовал бы и президент.

— С каждым днем только хуже, — с тяжелым вздохом поделился со мной Костя, заводя мотор. — Если Лена не сделает аборт, все может стать еще хуже.

Дело в том, что жена Костиного брата лежала в больнице в тяжелом состоянии. У нее отказала почка, и врачи советовали сделать аборт, пока не наступил третий триместр, потому что анализы Лены ухудшалось, но она упрямо отказывалась.

— Мне ее не понять, — развела я руками, всеми силами стараясь поддержать Костю и показать, что я не злюсь на него за опоздание, что я вообще разучилась злиться на него! — Ты всегда можешь рассчитывать на меня, Жуков, я готова возиться с твоими племянниками, терпеть капризы Лены и утешать ее, несмотря ни на что, ей тоже сейчас ох как несладко. Я…

— Ты делаешь для меня многое, — улыбнулся Жуков, сжимая мою ладонь в ответ. — За то, что подружилась с родителями отдельная благодарность. — Он знал, каких титанических усилий мне стоило общение с его тираном-отцом и хронически уставшей мамой, которая терпеть меня не могла с первого класса, если не дольше.

— Что нового, воробышек? — спросил он, переводя тему и возвращая на лицо одну из самых любимых моих улыбок — мягкую, добрую, уютную, которая заставляла тянуться в объятия Жукова и мурлыкать от удовольствия от одного его вида.