Исключительно моя - Ника Орлова

Месяц после окончания вуза я обивала пороги, прошла множество собеседований, в двух местах даже конкурс. И везде одно и то же. Опыт работы не менее трех лет. А жить за что-то нужно. Так я около года проработала консультантом в магазине. Дополнительно писала курсовые и дипломные работы для нерадивых студентов. По правде сказать, этим я зарабатывала еще в институте. Мозгами Бог не обделил.

А на прошлой неделе к отцу заявилась компания из трех алкашей. Я закрылась в своей комнате, а один из них, напившись, стал выламывать дверь и грозиться поиметь меня прямо на полу, если сама не открою. Никогда не воспринимала такой контингент всерьез, а тут стало до ужаса страшно. Позвонила в полицию, они, на удивление, приехали быстро.

Потом папа, протрезвев, отчитывал, что я не уважаю его друзей, мужик просто пошутил.

Вспоминаю его молодым — статный, красивый, всегда с иголочки. Эрудированный и интересный собеседник, много читал, интересовался литературой. Он был моим кумиром, мне казалось, что именно таким должен быть мужчина. Моя крепость, я была уверенна в нем на сто процентов. Никогда не боялась ни мальчишек, задиравших меня во дворе или начальной школе, ни кого другого, всегда знала, что дам любому отпор, смело высказывала свое мнение, умела отстоять себя. Потому что у меня был папа — сильный, внимательный и безумно любящий меня.

Как случилось, что он стал таким? Тетка говорит, что это генетика, их отец пил безбожно.

В какой-то момент, когда мне было лет десять, в нем что-то начало ломаться. Он потерял работу, времена были трудные, мама тянула на себе несколько месяцев всю семью — брату тогда было шесть. Жили от зарплаты до зарплаты. Мать жевала его ежедневно, он перебивался случайными заработками, а потом стал пить.

А через год заболел Сережа. Просто грипп, ничего не предвещало беды. Была высокая температура, потом болезнь перешла в бронхит и очень стремительно в воспаление легких. Помню ту ночь, когда его увезли на скорой в больницу, она была необычайно темной для этого времени года, а оттуда привезли уже с морга.

С тех пор папы у меня не стало. Он обвинил во всем мать и ушел из дома.

Нам было сложно — и морально, и материально. Мама как-то двигалась по течению, меня нужно было поднимать. Но горе изменило и ее. Я стала словно второстепенным элементом. Как будто в ее жизни был лишь сын, а когда его не стало, не стало и смысла.

Однажды ее подруга предложила поехать в Европу на заработки, на семейном совете решили, что можно хотя бы попробовать. И она уехала. Мне было пятнадцать, я пошла в десятый класс.

Сейчас мне двадцать четыре, с тех пор маму я видела раз десять от силы. Она приезжала раз в год ненадолго, привозила подарки, немного денег и снова уезжала в свою жизнь. Потом чисто случайно, она проболталась, что у нее там есть мужчина и я окончательно поняла, что в этом мире я одна. Мама живет в другом мире, там у нее только насущные проблемы, на жизнь хватает, по крайней мере, по ее запросам. Она сбежала от проблем, и ей хорошо в этом неведении, ее, как будто не касается все то, что было ее жизнью в этой стране. Так легче, словно страус — голову в песок и не нужно напрягаться.

Три дня назад попойка в моей квартире повторилась снова, на этот раз все закончилось битой посудой и поножовщиной. Я набрала тетку, папину сестру и та сказала немедленно собирать вещи и ехать к ней.

— Ты слышишь меня, Яна? Хватит все это терпеть! Тебе не место в притоне. У меня клиентка приходила на прошлой неделе. Шмелева — директор нашего Гуманитарного колледжа. Сетовала, что преподавателей не хватает, двое неожиданно в декрет ушли. Я сейчас наберу, поговорю о тебе.

— Предлагаешь пойти в преподаватели?

— А что плохого? Хорошая работа, опыта наберешься. А там что-нибудь придумаем.

— Спасибо, тетя Лида.