Исключительно моя - Ника Орлова

— Почему ты решила, что я буду это обсуждать с тобой?

— Смотрю на тебя и себя вспоминаю… Я ведь с ним уже лет восемь знакома и пять лет в отношениях была. Только Вадим никого не любит, как бы он не был хорош в постели, что бы не шептал тебе в порыве страсти, все равно, любую женщину он воспринимает только как партнершу по сексу. Ты же умная девушка, Яна, не повторяй моих ошибок. Ты достойна большего — любящего мужчины, семьи, детей. С Вадимом ничего этого не светит, ты же это понимаешь?

— Мне пора, — беру свой клатч и пытаюсь ее обойти.

Но она не дает выйти.

— Около полугода мне тоже казалось, что я для него все. А потом стали появляться другие. Я ждала, решила занять мудрую позицию, как говорится, время от времени давать возможность мужику спустить пар. А потом узнала, что у него не просто загулы, он параллельно крутит роман с другой. А я стала дамой — на раз в три месяца. Но, все равно, как дура, чего-то ждала… Только мне теперь тридцать два, попробуй выйти замуж. Беги от него, девочка, он не даст тебе того, о чем ты мечтаешь.

— Что ж вы меня все по туалетам отлавливаете? Уже просто смешно. Вы соберитесь все в кучу, клуб бывших Никольского, напишите мне методичку, я почитаю и приму во внимание. А о чем я мечтаю и сколько мне с ним быть, я сама решу. Тут уж точно я в советах не нуждаюсь.

— Набивая себе цену, не окажись на распродаже, Яна, — наконец, Ирина снимает личину соболезнующей и ехидно улыбается.

— Я не набиваю, я знаю себе цену, Ира.

Выхожу, хлопнув дверью.

Злюсь. Позволяю себе эти эмоции, потому что иначе, придется задуматься. И где-то в подсознании мелькает бликом мысль, что есть правда в ее словах. Как бы мне не хотелось отмести ее доводы, от истины не уйти.

С испорченным настроением возвращаюсь обратно, Вадима нет.

— Мужчины вышли курить, — говорит мне Кристина Голикова, смеясь, — Леня мой типа бросает, уже второй раз курить побежал.

Улыбаюсь в ответ, а на душе кошки скребут. Зачем я ее слушала? Вот зачем?

На сцене снова появляется певица, объявляет медленный танец и исполняет давнюю, известную композицию на английском.

Неожиданно возле меня появляется Славик. Его не было за столом и его голос позади, прямо над моим ухом, заставляет дернуться.

— Пойдем танцевать, богиня.

— Вадиму это не понравится, — говорю, как есть, что уж тут выдумывать.

— А вот он идет, мы сейчас решим с ним этот вопрос, — пьяно улыбается он.

Вадим с Леней и Ромой подходят к столу, и мне не по душе колючий взгляд Никольского.

— Вадим, можно пригласить твою девушку на танец? Она тут заскучала без тебя.

— Нет.

— Почему?

— Потому что она танцует только со мной.

— Что за патриархат? Вы тут в каком веке живете?

— В двадцать первом, Славик. И, поверь, в любом веке и в любой точке земного шара есть мужики, которые не делятся своими женщинами.

— Я только потанцевать, — не унимается захмелевший Корнев. Рома, возмущенно, крутит ему пальцем у виска, но он игнорирует.

— Ничем не могу помочь.

Вадим молча берет меня за руку и ведет в середину зала, где уже собралось больше десятка танцующих пар. Прижимает к себе, и рассматривает, как будто заново, словно не видел меня сегодня. Приревновал.

— Держись от него подальше.

— Хорошо, не бесись, — смотрю на него глазами полными любви и нежности. Я заметила, что хоть меня и напрягают его правила, мне чертовски нравится, как он сходит с ума при приближении ко мне других мужчин.

— Так заметно? — наконец, улыбается он.

— Мне да.

Он приближается максимально близко и понижая голос, говорит в самое ухо:

— Яна, никто не имеет права касаться тебя руками, ты исключительно моя. Просто помни это.

— Я помню, — шепчу в ответ. А по телу разливается жар, заглушая все сомнения, сплетни и выпады Ирины.

Домой к нему мы попадаем за полночь.